- А вас… вас не поубивает тот же Брюн, когда вы все тут вместе соберетесь?
Герцог улыбнулся:
- Сюзанна, вы как дитя. Синие сами дают нам возможность посоветоваться. Они хотят мира, в этом я не сомневаюсь. Весной Бонапарту снова предстоит воевать с Австрией. Зачем ему вечная рана в Бретани? Нет, Брюн не станет нам мешать.
Поистине, я могла считать, что этот год начался счастливо для меня: все известия, которые я узнавала в последние дни, можно было смело отнести к добрым. Я даже мысленно поблагодарила первого консула за то, что он так умело умиротворяет Бретань, - никто до него не мог взяться за дело столь грамотно. Стоило успокоить религиозные чувства крестьян и прекратить грабежи, как шуаны потеряли свирепость, и даже их вожди готовы к переговорам!
При этом я была весьма довольна, что переговоры эти будут вестись Александром без принуждения, - то есть без моего присутствия в алансонской тюрьме. Может, дело даже обернется так, что вопрос эмиграции в Англию навсегда канет в Лету? Блюберри-Хаус после того, что я узнала о графине Дэйл, не вызывал у меня никакого воодушевления. В Белых Липах, по крайней мере, она никогда не появлялась и не появится!
- А где Поль Алэн? - осведомилась я, качая головой, и без всякого желания ковырнула ложечкой кусочек пирога, пропитанного сладким вином, покрытого кремом и украшенного земляникой. Деверь оставался одним из немногих темных пятен на полотне моего нынешнего существования и мысль о нем портила мне аппетит.
- В Реннском лесу. Он, кстати, очень помог мне в вашем освобождении. Подобрал такого славного кучера! Полагаю, на днях брат приедет.
Заметив тревогу в моих глазах, Александр произнес:
- Нет-нет, не беспокойтесь. Я уже говорил с ним и он не станет даже приближаться к вам. Вас ничто не огорчит, дорогая.
- Я могу постоять за себя, - сказала я. - Хотя, конечно, постоянные нападки вашего брата не дают жить спокойно.
Александр обернулся, сделал знак Гарибу, стоявшему, словно черное изваяние, у высоких золоченых дверей. Индус метнулся в прихожую и спустя миг вернулся, приблизился ко мне с подобострастным поклоном, протягивая на вытянутых руках красную подушечку, на которой поблескивала крошечная шкатулка сандалового дерева.
Недоумевая, я посмотрела сначала на мужа, потом на Гариба. Александр улыбнулся:
- Ну же, мадам, загляните.
Я приоткрыла ларчик. На синем бархате сияла красивейшая корсажная брошь - крупный бриллиант в окружении рубинов.
- Какое чудо, - проговорила я растроганно. - Это подарок?
- Да. Подарок. Ведь это Рождество особенное. Оно знаменует начало нового века, Сюзанна. Пусть ваша жизнь в новом веке будет такой же постоянной и безмятежной, как блеск этого бриллианта.
Это был приятный сюрприз, хотя я интуитивно понимала его подоплеку. Герцог хочет загладить тот гнусный эпизод с Полем Алэном, хочет, чтобы мысли о графине Дэйл вылетели у меня из головы… Так поступают, кажется, многие мужья, чувствующие за собой некоторую вину, но, несмотря на банальность такого обычая, я не находила в нем ничего скверного. Тем более, что свою любовь Александр доказал недавно со всей полнотой, отбив меня и детей у республиканцев… Я аккуратно приколола брошь к корсажу. Потом не сдержала улыбки, лукаво взглянув на мужа из-под длинных ресниц:
- Похоже, вы не собираетесь наказывать меня за недавний уход?
- Ах, долго думал об этом, - протянул герцог с притворным вздохом. - Дьявольски хотелось поскандалить. Однако вы, оказавшись под арестом, сами себя наказали, и я решил не добавлять вам горя.
- Вот как… Спасибо, конечно. К сожалению, я не приготовила вам ответного подарка.
- Мой подарок у вас под сердцем. И он драгоценнее любых бриллиантов.
Мне понравились эти слова. Мне так же чертовски понравилось то покровительственное отношение, которое он демонстрировал мне все эти дни и которое так нежно подтвердил сейчас. Я хотела, чтобы так было всегда, но, увы, воспоминание об англичанке не давало мне полностью насладиться моментом. Я некоторое время обдумывала, как бы о ней заговорить. Потом, прикасаясь кончиками пальцев к подаренной только что броши, произнесла:
