- Мы едем в Алансон, - сообщила Вероника Аделине. - Мама говорит, что там нам будет плохо.
- Плохо? - удивленно прощебетала Аделина. - Нет! Я уже бывала в Алансоне, мы встречали там Рождество. Там очень-очень красиво! Тебе понравится!
Я тяжело вздохнула, слушая этот беззаботный диалог. В этот момент Изабелла, совершенно неожиданно даже для меня, а уж для прочих тем более, вытянулась телом вперед и сильно лягнула капитана ногой. Лягнула - и замерла, поглядывая на него со злым лукавством. Капитан, выругавшись и сообразив по ее глазам, что это сделано нарочно, назвал ее «противной девчонкой» и сильно потянул за ухо. Изабелла ловко изогнулась и, блестя глазами, так цапнула его зубами за руку, что тот вскрикнул.
- Тысяча чертей! Предупреждаю, если вы не успокоите эту бестию, я прикажу ее связать!
Я живо перетащила Изабеллу поближе к себе, но ничего не сказала, даже не выразила неудовольствия. Девочка, ничуть не смущаясь произошедшим, потирала ухо и смотрела на капитана с таким угрожающим нахальством, точно хотела дать понять: только расстояние, дескать, спасает тебя от моей мести! Похоже, подумала я, невольно улыбаясь, эта маленькая особа обладает просто-таки железным характером. Я погладила ее по щеке и поцеловала, прижимая к себе.
Капитан отвел взгляд и дал приказ отправляться.
Ночь, тихая, задумчивая, спускалась постепенно, очень медленно. Под темными облаками от розовой сияющей зари осталась лишь светлая желтая полоска, плывущая над лесом с запада на восток.
Дети от скуки уснули. Бодрствовали только я и Жанна Луиза. Она взяла у меня с рук Филиппа, чтобы облегчить мне поездку, но пребывала в горестном оцепенении и ничего не говорила. Я с тоской наблюдала, как мелькают за окном деревья и высокие откосы на обочине дороги. По моим подсчетам, через час мы должны были бы приехать в Лифре. А пока неподалеку тянулся дремучий Реннский лес и не было видно даже признаков жилища.
Когда дорога пошла под гору, карета вдруг понеслась быстрее и щелканье бича кучера стало раздаваться втрое чаще. Кучер покрикивал на лошадей, словно желал убежать от кого-то. Я почувствовала, что езда становится слишком быстрой, и разбудила капитана.
- Что это такое? Ваш извозчик сошел с ума?
Капитан взглянул в окно, пригляделся и выругался.
- Черт тебя дери, братец! Чего это ты так припустил?
Кучер не отзывался.
- Ты слышишь меня или нет?
- А разве вы что-то говорили? - отозвался голос.
- Говорил! Ты гонишь так, что у кареты поотлетают колеса и от нас отстанет прикрытие.
- Вот оно что! Неужто за нами есть прикрытие?
- Есть.
- Ну, это меняет дело. Надо было сказать мне об этом с самого начала.
Впрочем, несмотря на этот ответ, карета продолжала нестись так же быстро, может быть, даже еще быстрее, потому что бич щелкал уже непрерывно. Капитан подождал немного, потом выхватил пистолет и, цедя сквозь зубы ругательства, застучал рукояткой в стену:
- Ты слышал меня, болван? Я размозжу тебе затылок, если будешь притворяться глухим!
Наступило молчание, во время которого был слышен лишь лошадиный топот и шорох ветвей, разлетавшихся вокруг кареты. Наконец, кучер подал голос:
- А что, у вас есть оружие?
- Есть, - крикнул взбешенный капитан, - и ты сейчас убедишься, что я хорошо им пользуюсь!
Он оглянулся, чтобы в заднее окошко посмотреть, виден ли конвой. Я тоже оглянулась. Солдат не было видно. Мы оторвались от них, и они явно потеряли нас из видимости.
- Черт, либо этот дурак вконец пьян, либо…
Капитан снова начал стучать, лицо его было перекошено:
- Капрал! А вы почему молчите? Остановите этого болвана!
Ответа не последовало. Капрал не подавал признаков жизни, и вообще создавалось впечатление, что он давно сброшен с облучка. Выждав немного и потеряв терпение, капитан пригрозил:
- Еще секунда, и я стреляю!
Извозчик и ухом не повел. Карета тем временем мчалась с горы с такой скоростью, что за окном ничего уже нельзя было различить. Нас неимоверно трясло. Я ничего не понимала в происходящем. Может быть, кучер сошел с ума? Мне было ясно, что все мы можем разбиться, если это безумие не будет прекращено.
И тут вдруг всадники возникли по обе стороны кареты. Они мчались во весь опор вместе с нами, и слева прозвучал громовой окрик:
