«Совпадение, - повторила я про себя ошеломленно. - Совпадение, которое я готовила несколько месяцев, еще под арестом в Ренне!» Сердце у меня бешено стучало. Я рывком села на постели, впервые после родов почувствовав, что от резкого движения у меня не открылось снова кровоточение. Слава Богу! Теперь я пойду на поправку и смогу действовать.
- Маргарита! Умываться! Одеваться! Причесываться!…
В моем голосе впервые за последние дни звенели сила и радость.
4
С помощью горничной я оделась быстро и просто, но в высшей степени красиво и изящно: в молочный жакет длиной до середины юбки, с «летящей спинкой» и голубой шнуровкой, светлая ткань которого была заткана эффектными мелкими голубыми цветами, а рукава и вырез заканчивались нежным кремовым кружевом, и бирюзово-синюю юбку из плотного стеганого бархата, колоколом стоявшую вокруг моих ног. Наряд был, возможно, не слишком моден, но туго обтянул талию и обрисовал форму полной груди, кроме того, в нем было тепло, а именно об этом и беспокоилась Маргарита.
- Вы не должны простудиться, мадам, ни в коем случае не должны. В замке творится невесть что, все двери распахнуты, повсюду сквозняки… Еще не лето, а вы только третьего дня стали матерью!
- Хорошо, хорошо, только поторопись с прической, - сказала я, с трудом поправляя подвязку на ноге. Наклоняться и двигаться мне было еще довольно тяжело.
С волосами долго морочиться, впрочем, не пришлось: мы уложили их на затылке и закололи тяжелый живописный узел декоративной большой иглой. Последняя мода вполне приветствовала подобные прически. В дверях я оглянулась на Маргариту, и в моих глазах читался немой вопрос: ну, как я выгляжу со стороны?
- Выглядите вы красавицей, мадам, - сказала она, смахнув слезы с ресниц. - Вот бы к вашей красоте еще и немного счастья!
- Да, хорошо бы, Маргарита! Но разве то, что я выжила после родов, а к Александру прибыл генерал Дебелль, - разве это не счастье?!
- Я бы хотела для вас поменьше такого странного счастья, а побольше покоя, - вздохнула она. - Ну, с Богом, моя милочка! Если герцог вырвется из рух этих извергов, я буду радоваться не меньше вас.
Несмотря на оживление, по лестнице я спустилась с трудом. Меня еще время от времени шатало, каждый шаг отдавался внутри легкой болью, поэтому я преодолевала ступеньку за ступенькой осторожно и несколько сожалела, что не взяла с собой какую-нибудь служанку. Мой взгляд замечал все изменения, случившееся за те пять дней, в течение которых я была прикована к постели у себя в спальне, и изменения эти не доставляли мне радости. Вестибюль сейчас был пуст, но повсюду на полу были разложены вещи и тюфяки синих солдат, валялись их объедки и фляжки, и в воздухе стоял тяжелый смрад от их грязных ранцев и разбросанных нестиранных вещей. Стены были местами ободраны, местами - поцарапаны штыками, пол затоптан, потолок закопчен, большие вазы для цветов расколоты… Сами солдаты, видимо, бродили по округе в поисках наживы.
У герцогского зала, впрочем, стояли часовые, увидев которых, я поняла, что штаб Брюна по-прежнему расположен там, в наших самых больших покоях. Из-за двери доносились напряженные мужские голоса. Солдаты, заметив меня, настороженно выпрямились, но ничего не сказали - возможно, у них не было определенного приказа относительно меня.
- Генерал Брюн там? - спросила я приблизившись.
Один из часовых кивнул. Я незаметным жестом вложила в ладонь и одного, и другого по паре золотых ливров, которые благоразумно захватила с собой, и негромко проговорила:
- Позвольте мне немного послушать. Это никому не навредит.
К счастью, они вполне понимали язык золота. Расступившись, синие позволили мне припасть к двери ухом и даже чуть приоткрыть ее, чтобы заглянуть. Из образовавшейся щели потянуло сквозняком. Едва я взглянула, сердце у меня пропустило один удар, и я задышала чаще, потому что увидела в глубине зала, у камина, фигуру Александра. Он стоял спиной ко мне, но я безошибочно узнала его высокий силуэт, руки, сомкнутые за спиной в кулак, и темные волосы, связанные сзади лентой. Напротив него высились фигуры синих - генерала Брюна, офицеров его штаба и еще какого-то тучного военного в блестящих эполетах, которого я видела впервые. Дебелль? Вероятно, именно о нем говорил Брике.
