- К чему же столько приготовлений, мадам? - спросила служанка настороженно.
- Я буду говорить с Брюном. - Бросив на нее суровый взгляд, я разъяснила: - Нет, я не пойду к нему. Успокойся. Это… это ты попросишь его подняться ко мне.
Маргарита непонимающе глядела на меня.
- Вы думаете, он захочет выполнить вашу просьбу?
В ее голосе звучало сомнение. Возможно, она даже сомневалась в здравости моего рассудка. Действительно, если Брюн так зол и полон презрения к белым, с чего бы ему прислушиваться к моим просьбам? Но Маргарита ничего не знала о моей связи с синим генералом. И я не намерена была посвящать ее в эти детали своего прошлого.
- Да. Скорее всего, захочет. Ты скажешь ему… - Я помедлила, подбирая слова, которые одновременно были бы и понятны Брюну, и не вызвали бы определенных догадок у Маргариты. - Скажешь, что я хочу поговорить с ним о квартире на улице Турнон.
- О квартире на улице Турнон? - переспросила она, сбитая с толку.
- Именно. Не перепутай, пожалуйста.
- И что же это за улица такая?
Я махнула рукой, отворачиваясь, и пробормотала невнятно, что расскажу ей об этом позже. Когда у меня будет много свободного времени и сил на пустые разговоры.
2
Брюн, как я интуитивно предполагала, явился на мой зов, хотя выражение лица у него было крайне недоброжелательное. По-видимому, он предчувствовал, о чем пойдет речь, и заранее готовился к резкому отказу. Я, впрочем, решила немного схитрить и не просить о невозможном. Удивленный, он, можно надеяться, не разгадает мою хитрость… В конце концов, откуда ему знать, что я ожидаю вестей из Парижа?
Я встретила его в неплохом внешнем виде - посвежевшая, в белоснежном капоте и шелковом чепце, с золотистыми волосами, роскошными волнами уложенными по белым подушкам. Физическую боль я еще ощущала, и иногда довольно сильную, но скрывать ее было мне вполне по силам. Может, даже лучше, что я не пошла к нему сама. Здесь, восседая в постели, я кажусь более беззащитной и одновременно более царственной, чем стоя, да еще когда ноги подкашиваются и кровотечение не утихает. Неудивительно, что генерал, наблюдавший меня во время родовых схваток, теперь, увидев меня, не мог скрыть удивления и интереса во взгляде. «Браво, - хмуро сказала я сама себе, заметив этот взгляд, - раз так, то Сюзанна вполне еще может пленять мужчин! Дай Бог теперь получше использовать свою красоту на этом мерзавце!»
В том, что он мерзавец и враг, я уже ни капли не сомневалась. Только последний подлец мог подвергнуть рожающую женщину пытке допроса… Он да еще Поль Алэн с Сен-Режаном - главные виновники разорения Белых Лип. Из-за них я едва не потеряла ребенка! И если еще Поля Алэна я могла кое-как простить за его родство с моим любимым мужем, то для Брюна у меня в сердце был навсегда уготован уголок тьмы.
Я предвосхитила его возможные нападки, потому что сама начала беседу вызывающе.
- Вы намереваетесь устроить здесь суд? - спросила я резко. - А нельзя ли было обойтись без этого издевательства?! Всем известно заранее, каким будет приговор!
Брюн молча смотрел на меня, и в его взгляде, к моему удивлению, промелькнуло даже некоторое сострадание. Заметив это, я почувствовала себя уязвленной до глубины души.
- Разве не так? Разве не вы манипулируете всеми этими судьями? Они ваши марионетки!
- А вы, мадам, предпочли бы, чтобы ваш муж был казнен без суда, как были казнены некоторые его сообщники пониже рангом?
Даже сами эти слова - «чтобы ваш муж был казнен» - полоснули меня по сердцу, как кинжал. «Мой муж! Что он говорит о моем муже? Провалиться бы тебе на месте, болван, за одну только эту фразу!» Я затаила дыхание, стараясь не выдать чувств, овладевших мною, и опустила глаза, чтобы скрыть ненависть, зажегшуюся в них. Немного выждав, я проговорила:
- Мне хочется лишь одного: чтобы суд был честным.
Он пожал плечами.
- За чем же дело стало? Я ведь даже не вхожу в состав военного трибунала.
Генерал прошелся по спальне. Я неотрывно следила за ним взглядом. Он вдруг резко повернулся на каблуках и жестко произнес:
- Впрочем, вы правы. Приговор известен заранее и вариантов тут быть не может.
