— Дан, ведь с Эллой так не было? — она отстранила меня: — Не обижайся.
Лили встала с пола, и я ополоснул ее согретой ключевой водой, поцеловал в мокрые губы. Она оделась. Близость с Лили в форме неудовлетворенной мужской страсти еще более подогрела мое чувство к ней.
Эту ночь мы решили провести в ее палатке. Я лежал на спине, откинув руку, а очаровательная головка девушки покоилась на моем плече.
— Ли, теперь ты моя? — спросил я, купаясь в водопаде ее светлых шелковистых волос.
— Я своя, — прошептала она в ответ.
— Скажи, Элла твоя подруга?
— С чего ты взял?
Я вспомнил, как уверенно повторила она жест Эллы, плеснув воду себе на грудь.
— Ты знала о нас такие подробности, которые не мог знать никто, даже этот… Ты давно его знаешь?
— Молчи, глупенький, — она положила пальчик на мои губы.
Я сдернул шелковистую ткань. Лили лежала передо мной вся обнаженная. Я нагнулся и поцеловал ее мягкую розовую пяточку, потом нежные ароматные колени, погладил девушку и поцеловал еще, чуть выше коленей и наконец погрузился в невыразимо сладостное, самое сокровенное, что есть у девушки, и тут же почувствовал, как мое тело, слившееся воедино с ее, забилось в экстазе любви, и он не кончался, напротив, нарастал, подобно прорвавшемуся вулкану. Эти конвульсии переходили от меня к ней и обратно, сотрясая и исступляя нашу плоть.
Наконец я очнулся. Я лежал не открывая глаза, наполненный ощущением счастья. Лили была моей. Любимая, несравненная Лили. Вся моя прошлая жизнь казалась теперь никчемной и жалкой. Я вышел из сырого и темного подвала, населенного мелкими человеческими страстишками — жаждой славы, денег, власти… к единственному сокровищу мироздания — любви. Вся моя дальнейшая жизнь представлялась ясной и счастливой, потому что в ней была Лили.
Я чуть слышно позвал ее. Девушка молчала. Я повернулся. Постель была пуста.
— Ли! — позвал я громче.
Но лишь шум ветра в оцепенелом ночном лесу был мне ответом. Мне стало жутко.
— Ли! — кричал я изо всей силы, предчувствуя недоброе. Но лес молчал.
Я бросился к баньке, рванул ее дверь на себя. Банька была пуста. Но откуда-то тянуло сквозняком. Я повернулся к двери, она была плотно закрыта, к окну — стекло цело. Но я явственно ощущал сквозняк, он дул из дальнего, заставленного облупившимися жердями угла. Чиркнув спичку, я отодвинул жерди и увидел за ними лаз из двух отодвинутых а сторону досок. Нагнувшись, я вылез с обратной стороны старом баньки, сплошь заросшей крапивой и кустарником. Здесь была протоптана незаметная со стороны потайная тропа. Я пошел по ней с величайшей осторожностью. Вдруг впереди возник большой серебристый диск со светящимся прозрачным утолщением в центре, в котором горел свет. И хотя никогда раньше не видел ничего подобного, сразу понял — это была летающая тарелка!
С некоторой опаской я подошел к ней вплотную. Дотронулся до металла обшивки и тут же отдернул руку — он был обжигающе холодным. В пилотской кабине что-то заурчало, и она осветилась тем же малиновым светом, который горел в палатке Лили. Я поднял глаза и увидел пульт, состоявший из множества разноцветных огоньков, похожих на стаю светлячков. За пультом сидела моя Ли. Она была в серебристом скафандре и шарообразном прозрачном шлеме.
Я похолодел: моя Ли — инопланетянка! Я стоял перед ее летающей тарелкой, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.
Все кончено Лучше бы я попал в тюрьму. Даже пожизненное заключение оставляло надежду. По крайней мере я бы знал, что мы ходим по одной земле, дышим одним воздухом.
Глухая черная бездна, сотни световых лет, разделяющих наши миры, легли между нами. Это была разлука, большая, чем смерть. Еще день-два, и этот проклятый аппарат унесет ее в небытие. И я никогда больше не увижу свою Лили!
Внезапно я услышал душераздирающий волчий вой. Не сразу до меня дошло, что это вою я сам. Я обнял сосну и стал а отчаянии биться об нее головой.
— Прощай, Лили. Прощай!
Вернувшись в палатку, я решил осмотреть вещи Ли, чего никогда не позволил бы себе сделать при других обстоятельствах. Среди вещей, о назначении которых я мог только догадываться, была одна, не оставлявшая сомнений в ее назначении. Полированная рукоятка. Широкий внушительный ствол и оптический прицел выдавали в ней оружие большой разрушительной силы. Бластер — догадался я. Я вышел наружу, сунул его под корень ветвистой старой ели и вернулся назад.
