И эта реакция расстававшейся семейной пары вдруг объяснила Сергею все. Его подписали туда, откуда не возвращаются. Иначе молодая женщина не стала бы рыдать так безутешно. Просто она знает, что у ее мужа нет шансов, и в этом голая, страшная истина. Без красивых оберток.
А парень целовал свою жену в губы, в мокрые глаза, ласково проводил ладонью по волосам, что-то шептал на ухо. Та лишь трясла головой, а потом вдруг ухватила его свободной рукой за шею, изо всех сил прижала к себе.
«Не пущу!» – Сергей не услышал этого, бронестекло гасило все звуки. Он угадал, прочитал короткую фразу по губам женщины. Она отшатнулась назад, и в глазах загорелась надежда. Но парень показал ей белые листы бумаги, прошитые нитью: убил вспыхнувшую искру. И свою жену. В ее глазах будто умерла вселенная, и Воронин перестал дышать. Он, молодой жизнерадостный балбес, считавший, что много прожил и многое видел, впервые понял, как за одну секунду убивают человека. Не выстрелом, нет…
Парень поцеловал свою жену в последний раз. Та стояла, закрыв глаза, все качала головой, по щекам текли слезы. Новичок сам прыгнул на подножку «автобуса», подал договор Рэндалу. Тот принял бумаги, молча посторонился. Видно, сцена прощания тронула и его сердце.
Молодой отец проскочил мимо притихших соседей по салону, упал на сиденье возле окна, прижал ладонь к бронестеклу. Его жена шагнула вперед, сделала то же самое, соединив ладонь с ладонью мужа, которого теряла.
«Зачем они это делают?!» – Сергей ничего не понимал. Он видел, что происходит, и сам готов был заплакать. Влага предательски навернулась на глаза, когда маленькая девочка, посмотрев на маму, доверчиво прижала ручку к бронестеклу – к ладони отца, к которой она уже не могла прикоснуться…
Когда машина тронулась с места, Воронин не выдержал, пересел к новичку. Тот был угрюм, сосредоточен на своем. Посмотрел на непрошеного гостя со злостью.
– Ты зачем сюда? – спросил Сергей.
Собственно, он хотел начать знакомство по-другому, как следовало бы. То есть думал назвать себя, узнать имя соседа, но глаза парня заставили сбиться. И сразу на язык выскочило самое главное.
– Деньги нужны! – хмуро отрезал новобранец. – На операцию Кристинке! Дочке! Взять негде. Кредит не дали, суки! Отвали, не лезь в душу!
Сергей вернулся на место, плохо понимая логику парня. Деньги нужны? А что, ему дали денег? Когда? Когда подписал договор? А почему Сергею не дали?
Вопросов было больше, чем ответов, но кое-что удалось уточнить, когда «автобус» остановился возле еще одной «лавочки», и в салон пробрались сразу два парня. Они заняли кресла как раз перед Ворониным и, в отличие от многих, не молчали, а разговаривали. Услышав интересные вещи, Сергей наклонился вперед, повернул голову, одним ухом ловя фрагмент беседы.
– Знаешь, Вад, я и сам ни за что не пошел бы, да выхода не оставалось. У нас, как прилетели из Солнечной, только комната здесь была. Сколько же можно? Я и родители в одной каморке, даже девчонку некуда привести… Короче, взяли мы ипотечный кредит в банке, под залог комнаты. Все втроем подсчитали, что вытянем проценты. Раз десять перепроверяли… Думали, нормально будет, а вон как вышло… Застройщик «с душком» оказался, кинул всех, кто вложился. А власти что? Власти говорят: мол, сами виноваты, надо было старательнее выбирать делового партнера. Мол, бизнес у этой компании лопнул, и мы их будем банкротить, всё по закону. Короче, через пару лет судебных тяжб нам вернут какую-то часть от того, что мы вложили. А банк, в котором брали ссуду, требует выплат. Сейчас! Отец, когда узнал про все это, слег. Сердце зашалило.
Ну, и куда мне теперь? Квартиры нет, родителей вот-вот выгонят на улицу из комнаты. Без отца, вдвоем с матерью, нам такие выплаты не потянуть. Банк уже судебными приставами угрожает. Вот и приехали… Пришлось подписать договор на два года, квартиру это не поможет получить, но хоть родителей не выселят. А я…
Парень с досадой махнул рукой.
– Дикие времена, брат… – помолчав, отозвался другой. – Да-а-а… Дерьмо…
И тут Сергей не выдержал.
– Мужики, извините, – тихо сказал он. – Извините, что встреваю в вашу беседу. Пожалуйста, объясните, а что, разве кому-то из нас положены деньги? За то, что мы… сюда?
