Лик Победы - страница 196

О том, что его величество желает видеть на Совете Меча свою пока еще супругу и будет в ее будуаре через час, Катарину Ариго уведомил Леонард Манрик. Сынок кансилльера держался так, словно только что проглотил палку, к тому же прекислую. Головастик и тот бы понял – поручение рыжему ублюдку поперек горла. Это могло означать многое, а могло ничего не означать. После приснопамятной истории с сонетами Леонард в покоях опальной королевы больше трех минут не задерживался, чему Луиза была несказанно рада. Что по этому поводу думала Катарина Ариго, никто не знал, но она спокойно выслушала новоявленного маршала и приказала подать черное бархатное платье.

От драгоценностей, кроме обручального браслета, ее величество отказалась. Надо полагать, чтобы мужчины, до которых она наконец доберется, видели, что королева страдает. Страдала ли Катарина на самом деле? Скорее всего, страдала, но не забывая ни о молитвах, ни о притираниях. И была тысячу раз права: пока ты не махнула на себя рукой, не опустилась – ты жива. Смерть для женщины начинается с незавитых волос и мятого платья.

Королева обвела взглядом оставленных ей дам, подбирая положенную по этикету свиту.

– Госпожа Рафиано, госпожа Рокслей, госпожа Биггот и госпожа Арамона.

Три графини и вдовица Арнольда! Ну и компания, впору лопнуть от гордости, хотя пусть лучше другие лопаются. От чего хотят. Главное, она все увидит своими глазами и можно не трястись из-за Айрис с ее выходками. Вчера Луиза вытащила из-под подушки воспитанницы кинжал и очень надеялась, что герцогиня Окделл не успела раздобыть новый. Не то чтоб госпожа Арамона не хотела, чтобы Айрис зарезала какого-нибудь Манрика, но у девочки были бы неприятности.

Катарина Ариго оделась быстро. Отпущенный час еще не истек, а свита ее величества уже подпирала стены, не зная, чем себя занять. Последние минуты ползли, словно улитка по поганке. Катарина сидела у стола, по своему обыкновению глядя в горние выси, дамы и девицы жались по углам, дуры-морискиллы прыгали и щебетали в своих клетках, но от этого было только хуже. Когда раздались шаги и скрип дверей, Луиза испытала облегчение, впрочем, недолгое. Достаточно было взглянуть на Фердинанда, чтобы понять – ничего хорошего не предвидится.

Его величество сопровождали аж трое Манриков и похожий на ощипанную цаплю кардинал. При виде жены Фердинанд побледнел, обвисшая щека дернулась. Катарина присела в реверансе и тихо сказала, что счастлива. Король воровато оглянулся, Луиза была готова съесть свою юбку, если бедняга не хотел, чтоб «фламинго» убрались к кошкам, но Леопольд не собирался оставлять супругов наедине. Король сглотнул, на обрюзгшей шее дернулся кадык.

– Ваше величество одеты не для Совета Меча, – король явно хотел сказать что-то другое, – а для похорон. Срок траура по вашим братьям истек.

– Ее величество не носила траура по графу Ариго и графу Энтрагу, – быстро сказал Манрик-старший.

– Я ношу траур по его высокопреосвященству Сильвестру, – вздохнула королева, – и по великому Талигу, умершему вместе с ним.

Не получи Луиза столь сурового воспитания, она бы, невзирая на высочайшее присутствие, разинула рот. Воистину Катарина была величайшей стервой и настоящим бойцом. Выстрел попал точно в цель – Агний опустил глаза и залепетал о невосполнимой потере, а троица Манриков изобразила из себя вареную свеклу. Не подкачал только его величество. Фердинанд поцеловал руку жены, а на затравленном лице проступила улыбка. Святая Октавия, ну и кто у нас после этого мужчина?!

– Ваше величество, – морда кансилльера была пунцовой, но он уже взял себя в руки, – осмелюсь напомнить, что Лучшие Люди уже собрались. Я бы просил вас посоветовать ее величеству надеть драгоценности, чтобы пресечь ненужные разговоры.

– Люди не слепы, граф, – королева смотрела только на мужа, – они не спутают ворона с фламинго…

– И все же, – залепетал король, – Катарина… я прошу вас…

– Желание вашего величества – закон для Талига, – губы королевы изобразили улыбку, губы, но не глаза. – Госпожа Рокслей, подайте нам шкатулку с леопардом.