– Не думаю, чтоб нам что-то грозило, – возразил Рихард. – Разве что, поохотившись на медведей, мы поспешим на помощь к «дельфинам».
– Мы должны освободить Талигойю, – твердо сказал Дик.
– Было бы неплохо, – согласился Удо, – если знать, с чего начинать. Иначе мы будем похожи на тех зайцев, которые собрались изгнать из леса лис.
– Но, – начал Дикон и замолчал. Еще не время раскрывать карты, – но… Круг кончается, а с ним и Оллары…
– Ну и что? – хмыкнул Рихард. – От того, что следующим королем станет кэнналлийский бастард, нам не жарко и не холодно.
Кэнналлийский бастард… Как просто они говорят о сыне Катари, как просто и как грязно!
– Тебе что-то не нравится? – участливо спросил Удо.
– Ее величество выше любой клеветы!
– А разве это клевета? – не понял Борн. – Королева живет с Вороном, и лично я ее не осуждаю. Фердинанд – редкостное ничтожество. Кстати, Ричард, давно хотел спросить, как вышло, что ты оказался здесь?
– Меня выслали из Талига, – бросил Дикон. Это было правдой, хотя и не всей, но они с Робером сошлись именно на этом ответе. Матильда и Альдо «знали» чуть больше. Про покушения на его жизнь и про то, что Алва по просьбе ее величества отпустил оруженосца, снабдив деньгами и проездными грамотами.
– Разумно, – согласился Удо Борн, – если не хочешь убивать волчонка, прогони его со двора в лес. Мы тут только зубами клацать можем…
Они могут больше, но об этом потом. Сначала надо добраться до Гальтары.
– Сплетничаете? – засмеялся Альдо Ракан, вклиниваясь между Ричардом и старшим Борном. – И о чем же?
– О бастардах ее величества, – живо откликнулся Удо.
– Я не стану мстить детям, – твердо сказал Альдо, – в достойном доме они вырастут настоящими талигойцами. В них течет старая кровь, а ее осталось гораздо меньше, чем хотелось бы.
Ричард склонился к гриве Соны, чтобы справиться с охватившим его ликованием. Альдо Ракан будет великим королем. Пусть принц не очень сильный фехтовальщик, у него ум и сердце истинного повелителя, а благородством и мужеством он превзойдет даже Алана Святого. Альдо Ракан возродит славу своих предков, он исправит ошибки Эрнани и восстановит Золотую Империю во всем ее блеске. А место Повелителя Скал рядом с его королем! На Робера Эпинэ и герцога Гийома тоже можно рассчитывать, но Ветер мертв, а Волны… Ричард вспомнил холодные глаза Валентина Придда. Можно ли ему доверять? Придды – достойная семья, но среди них попадались всякие. Тот же Джастин, а горошины из одного стручка похожи. Нет, Повелители Волн ненадежны, и вообще они сделали для Талигойи меньше Окделлов и Эпинэ.
3
Слуги исхитрились сделать все как надо: оранжевые иммортели, кипарисовые ветви, алые и золотые свечи, разорванная на четыре куска подвенечная фата. И никого, кроме сына, хотя ночь над гробом герцогини должны проводить дочери, невестки, внучки… Мужчины оплакивают мужчин, женщины – женщин. Так повелось исстари, но женщин в доме Эпинэ не осталось. Впрочем, олларианство признает смешанное бдение, оно вообще многое признает, но дед упрямо вцепился в эсператизм. Зачем? При маршале Рене в Эпинэ не хватались за старье, это Алиса вновь ввела в моду сдохшие было обычаи. Ни к чему хорошему это не привело.
В Садах Рассветных ожидать
ты будешь возвращения Его,
и придет Он,
и отделит праведных от неправедных,
и откроет тебе дорогу Светлую...
Вызванный из ближайшей деревни священник-олларианец срывающимся голосом дочитал положенные молитвы и, пятясь, ушел. Больше всего святоша мечтал убраться подальше от опасного замка, и Робер его не осуждал. Жить хотят все или почти все. Может, клирик и верил в Рассветные Сады для избранных, но дрожать за свою шкуру это ему не мешало.
Мари и Жанна последний раз поправили венки и тоже ушли. Они любили Жозину. Именно Мари и Жанна были с ней, пока сынок болтался по чужим землям. Робер хотел оставить служанок, но те лишь расплакались и замотали головами: дед приучал и приучил челядь знать свое место, но у Жанны, Мари, Никола, Леона благородства поболе, чем у засевшего в Агарисе сброда! Обитатели Эпинэ спасали сюзерена и мстили за его мать, только овчинка не стоила выделки, а жизнь Робера Эпинэ – мира в провинции.
