Зато отряд солдат в крепость на берегу Эресунда он все-таки послал. И капитан фон Левен головой поплатился за свое предательство. А вместе с ним и его помощник, и владелец замка. Вскоре замок был разграблен и разрушен, от него остались одни руины. На валах крепости построили новые дома, и со временем о ней остались лишь смутные воспоминания.
Однако Доминик, пробиравшийся лесом со своим отрядом, всего этого еще не знал.
Ларец лежал в глубоком кармане его мундира и тяжело бил по бедру.
Весь вечер всадники продолжали свой путь. Богатые селения остались далеко позади. Их сменили скудные каменистые поля, зажатые между перелесками и скалистыми пригорками. Возле низких лачуг всадники встречали угрюмых и безрадостных людей.
В небе кричали вороны, выискивая добычу. Доминик знал, что вольные стрелки грабили мирных крестьян, живших на равнине. В горных расселинах и пещерах они скрывались от наказания, нередко строили себе землянки. При них находились и женщины, главным образом, легкого поведения. Эти женщины беспрепятственно заходили в селения и выведывали все новости. От нужды, гонений и собственного необузданного, мятежного нрава эти люди превратились в скопище свирепых, кровожадных разбойников.
Доминик думал об оставшихся с ним пятерых солдатах и стискивал зубы.
Доминик и его провожатые собирались найти место для ночлега, как вдруг позади послышался стук копыт. Сначала слабый, потом все громче и громче. Начали доноситься голоса. Датчане ехали по их следу! Более того, впереди тоже слышался говор датчан: два вражеских отряда перекликались друг с другом:
— Они должны быть где-то здесь! — крикнул кто-то по-датски. — Женщина видела, как они поехали в этом направлении!
— Мы их не видели! — раздалось в ответ.
— Все равно ищите!
Доминик подозвал поближе своих людей, он в отчаянии искал какого-нибудь укрытия. Они находились в роще, недалеко от нескольких бедных усадеб. Рощу окружили датчане — со всех сторон слышался топот их коней. Враг мог возникнуть перед Домиником и его солдатами в любое мгновение.
— Господин лейтенант, вон сеновал, — тихо сказал один из солдат. — Может, там и укроемся?
«Как бы этот сеновал не стал нашим последним пристанищем, — подумал Доминик. — Но другой возможности спастись у нас нет…»
— Все на сеновал! — быстро распорядился он. — Лошадей возьмите с собой. Да позаботьтесь, чтобы они не заржали, заслышав лошадей датчан!
Солдаты один за другим ныряли в сарай. Каждый зажимал руками морду своей лошади. Датчане были уже совсем рядом.
Вскоре оба их отряда съехались у сеновала.
— Никого! — сказал один из датчан.
— Даже следов их нигде нет, — откликнулся другой.
— Но вот же следы подков!
— Это могут быть и наши следы.
— А сеновал?
— Сейчас я его осмотрю и поедем дальше.
Доминик и его люди затаили дыхание. Они взяли мушкеты и приготовились отразить нападение.
— Не стрелять, — прошептал Доминик. — Если зайдет один человек, надо взять его без шума.
— Какая разница, — сказал солдат, у которого был вид всезнайки. — Его все равно тут же хватятся.
— Будем брать одного за другим, поодиночке.
Все понимали, что обречены, но отчаянно надеялись на спасение.
«Боже праведный, — думал Доминик. — Позаботься о моих родителях. И пошли Виллему счастливую жизнь! А я отдаюсь на Твою милость».
Ворота сеновала заскрипели. Вошел датский офицер. Доминик стоял к нему ближе всех. Он уже занес руку для удара, как вдруг глаза офицера широко открылись и рука Доминика застыла в воздухе. Его солдаты напряженно ждали.
В дверях стоял Тристан.
Солдаты видели, как он глубоко вздохнул, грудь его поднялась и опустилась. Они ничего не понимали. Но что-то удержало их от решительных действий.
Тристан смотрел на них грустными глазами. На лице у него отразилась боль.
Потом он повернулся и вышел.
— Там пусто! — крикнул он датчанам. — Надо искать их в южном направлении!
Это было сказано для Доминика, чтобы он знал, куда лучше не ехать.
Доминик закрыл глаза, чтобы не видеть испытующих взглядов своих солдат.
— Здесь только что был мой родственник, — тихо сказал он, прислушиваясь к бряцанию конской сбруи за стеной.
