В тот день мы с Костей, моим напарником, работали в одном из таких гротов, а каждый из них имеет собственное название. Хрустальный Дворец, где мы работали, располагается далеко от главной базы. Как, впрочем, и все другие такие места. Базу разбивали сразу после первой высадки, когда не было известно ни одного спуска к европейским морям. Поэтому приходится добираться к месту на вездеходах и брать с собой много припасов. Ведь экспедиция длится минимум две недели. Уходят в нее два-три человека, не больше. Работа, надо сказать, как работа. Устанавливаешь под водой всякие приборы, автоматические камеры, меняешь фотокассеты… Но самое интересное
— смотреть своими глазами. Не представляете, какие там чудеса.
— Почему же? — возразил я. — Было много снимков в журналах.
— В журналах не то. Но снимку не ощущаешь масштаб. Но когда видишь воочию инфузорию, скажем, с дельфина величиной… К счастью, хищников, опасных для человека, там нет. Иначе все было бы сложнее. Не поднимешь же руку на внеземное животное…
Он снова сделал паузу, посмотрел на пламя костра. Потом продолжал:
— Теперь вы хорошо представляете себе обстановку. Фантастическая ледяная пещера — Хрустальный Дворец. Темное зеркало воды — диаметр озера метров двести. На берегу стоит вездеход, его автоматические прожекторы шарят по воде и по стенам грота. Я сижу рядом, страхую товарища. Костя работает внизу, до его появления полчаса. Слегка скучаю. И вдруг вижу — в озере, под лучом прожектора, появляется человек.
— Ваш напарник?
— В том-то и дело, что нет. Мы работали в жестких скафандрах типа космических. Глубина в Хрустальном около километра. Вода на Европе, правда, полегче, чем здесь, но на Земле-то на такие глубины только в батискафах и ходят. А под луч прожектора выплывает человек в самом ординарном гидрокостюме! Таким, по крайней мере, он мне тогда показался. И с аквалангом! Слегка необычной формы, но я не обратил на это внимания. По счастью, костюм у него герметичный, сухого типа. Представляете — кругом пустота, холод…
Но особенно удивляться мне было некогда. Он к берегу подплыл, а вылезти не может, скользко. Я бегом туда, даю ему руку, хватаю в охапку — тяжесть на Европе как на Луне — и к вездеходу. Втаскиваю в кабину, закрываюсь, даю наддув — и снимаю шлемы. И с себя и с него. Дышит. И глаза открывает. Большие такие, темные, выразительные. Вообще внешность запоминающаяся — длинные волосы, угольно-черные, орлиный нос, скулы выпирают. Вылитый индейский вождь. Тем не менее самый обычный человек. Но незнакомый. И я точно знаю: кроме Кости, никого сейчас под водой нет. Ни в Хрустальном, ни в прочих местах. Тем более в таком снаряжении… Но я не успел задать вопрос первым.
«Гренландия? — жизнерадостно осведомился он, увидав сияние льдов за прозрачным фонарем вездехода. Но тут же, заметив выражение моего лица, на миг призадумался и сказал: — Впрочем, нет, сейчас август. Неужели Антарктида?»
И лицо его еще больше засветилось радостью.
«Нет, Европа», — ответил я, даже не подумав о двусмысленности такого ответа.
«Европа? — переспросил он. — Шпицберген? Земля Франца-Иосифа?»
«Нет, — объяснил я. — Европа, спутник Юпитера».
Минуту он смотрел на меня непонимающе. Потом обрадовался еще больше, даже засмеялся. Смех очень шел к его романтической внешности.
«Не может быть! Я же зарядил лидер-баллон на Толстом мысе! И ветра совсем не было!»
Настал мой черед не понимать. И это наше взаимонепонимание длилось до тех пор, пока он не выложил все.
Он оказался изобретателем, причем не из тех, кто придумывает вечный двигатель или новое устройство для открывания пивных бутылок. Он изобрел ни много ни мало способ перемещаться в подпространстве (термин он позаимствовал из научной фантастики). Именно для этого служили ему его одежда, показавшаяся мне вначале обычным гидрокостюмом, и дыхательный аппарат, похожий на акваланг с тремя небольшими баллончиками.
Особых подробностей я не запомнил, а магнитофон не включал. Естественно, я же не мог предвидеть, как все быстро и трагично закончится. И честно говоря, все-таки не думал, что это правда.
