Лицом к лицу - страница 59
— Заткнешься ты или нет? — рявкнул шотландец. — Ни черта ты не поняла! Я хочу жениться на тебе!
— О, Гарри! — воскликнула Роберта. — Если бы я только знала…
Больше ей ничего не удалось произнести. Все остальное утонуло в объятиях и поцелуях.
— Ну, старина, — радостно сообщил Берк Эллери на следующий день, — я наконец сделал предложение.
Эллери усмехнулся:
— И как же Роберте удалось вытянуть его из вас?
— Прошу прощения?
— Бедная девушка неделями ожидала услышать это от вас. Может, даже месяцами. Это заметил бы всякий, кроме одуревшего от любви шотландца. Поздравляю. — Эллери пожал Берку руку.
Они решили пожениться, как только авангардистская дребедень, которую репетировала Роберта, сойдет со сцены, что, как предсказывала мисс Уэст, наверняка произойдет очень скоро.
— Мы подставим наши шеи под брачное ярмо в доброй старой Англии, — сказал Берк. — Мне не терпится оказаться в самолете, дружище. По правде говоря, я сыт по горло вашей прекрасной страной.
— Иногда, — с тоской отозвался Эллери, — мне хочется, чтобы вы победили нас в Йорктауне.[55]
Прокляв графа Армандо и его цыганских предков, он вернулся к своему роману.
Глава 38
Рецензии на ревю Оррина Стайна читались так, словно они были нацарапаны впопыхах в момент оргазма, а не спокойно сочинены во время последующего расслабления. Театральный сезон протекал вяло, и время требовало выброса страстных эмоций критиков.
Или, возможно, причина была в легендарной удачливости Оррина Стайна. Он никогда не терпел фиаско, а в недобром мирке, где жили и работали театральные режиссеры, успех злорадно оценивали в терминах азартных игр, но не в контексте таланта к игре.
Но с Лоретт Спанье все было очевидно. Исполнитель по определению должен исполнять, и единственный вопрос — насколько хорошо он это делает. Ответ, о котором оповестили кричащие заголовки газет, был недвусмысленным. Критики называли Лоретт последней любовью Бродвея. «Стайн нашел звезду!» — оповещал «Вэрайети», сам Уолтер Керр[56] провозгласил ее логической преемницей Глори Гилд, «Лайф» поместил ее краткий биографический очерк, очереди выстраивались у касс и осаждали служебный вход в театр, рассчитывая на автограф. Селма Пилтер подписала контракт, став официальным менеджером Лоретт Спанье — до сих пор старуха трудилась на основании устной договоренности — с полного одобрения Армандо: «Лучше иметь дело с Селмой, cara, чем подставляться всем акулам в этом беспощадном бизнесе». Из Западного Берлина пришла поздравительная телеграмма от Марты Беллины с напутствием контролировать подачу звука.
Премьера состоялась в четверг вечером. Во второй половине дня в пятницу Эллери позвонил по не указанному в справочниках номеру Кипа Кипли.
— Можешь достать мне два билета на ревю Оррина Стайна? Я пытался, но безуспешно.
— На какой год они тебе нужны? — осведомился обозреватель.
— На субботу.
— На эту субботу?!
— Вот именно.
— Кто я, по-твоему, — Джеки Кеннеди? Ладно, попробую. — Он позвонил через десять минут. — Не возьму в толк, почему я чешу тебе спину, когда ты должен мне невесть сколько pro quo. Билеты будут в кассе.
— Спасибо, Кип.
— Засунь свою благодарность сам знаешь куда. Дай мне что-нибудь для печати — и мы в расчете.
— Сам бы этого хотел, — искренне отозвался Эллери и со вздохом положил трубку.