Теперь, когда Лоретт уже не грозило обвинение в убийстве, в ее британской броне стали заметны трещины. Она громко смеялась и весело болтала со всеми, но ее невыщипанные брови были сдвинуты, словно от боли или затуманенного зрения, голубые глаза прищурены, как будто им мешал свет, а крылья ноздрей побелели и походили на неглазированный фарфор. Понадобилось бы очень немногое, чтобы из этих чудесных глаз хлынул поток слез. В то же время ее губы, ранее по-детски надутые, приобрели суровую складку. Подросток моментально превратился в женщину, со вздохом подумал Эллери.
— Вы выглядите так, словно проглотили испорченную устрицу, — чуть позже сказал ему Гарри Берк. — В чем дело, приятель?
— В лице, — буркнул Эллери.
— В чьем? — спросил Берк, оглядываясь вокруг.
— В том-то и беда, Гарри, что не знаю.
— О!
Чье же лицо имела в виду Джи-Джи Гилд?
— С тобой что-то не так, Берти, — заметил Гарри Берк.
— Все в порядке, Гарри, — отозвалась Роберта.
— Меня тебе не одурачить, голубушка. Ты беспокоишься о Лоретт, верно?
— Ну…
— Ты должна немного притормозить, Берти. Я имею в виду отношения Лоретт с Армандо. Ты не можешь вечно опекать Лоретт. Ее это раздражает.
— О, Гарри, я не хочу об этом говорить! С трудом держу себя в руках. Пожалуйста, обними меня.
Лоретт дипломатично отправилась спать — по крайней мере, удалилась в спальню, оставив Роберту и Гарри наедине в огромной гостиной пентхауса.
Держа Роберту в объятиях, Берк закрыл глаза. Она была такая теплая. Весь мир казался в эти дни полным света и радости, несмотря на периодическое появление смуглой недовольной физиономии Карлоса Армандо. Сколь же холостых лет он потратил впустую!
Роберта прижалась к нему, как усталый ребенок.
— Я не знала, Гарри, что мужчина может быть таким хорошим, — пробормотала она. — Я так тебе благодарна.
— Благодарна?
— Другого слова не подберешь. Я бы хотела…
— Да, Берти?
— Ничего.
— Но ты начала фразу и не договорила! Чего бы ты хотела?
— Чтобы ты появился в моей жизни много лет назад.
— В самом деле?
— Я бы не стала тебе лгать. С тобой я чувствую себя так… как, очевидно, должна чувствовать себя женщина. Совсем не как…
— Не как что?
— Не важно.
— Не как ты чувствовала себя, когда была влюблена в Армандо?
Она выпрямилась и сердито оттолкнула его.
— Никогда больше не упоминай об этом, Гарри Берк! Я была дурой — хуже, чем дурой! Теперь мне кажется, будто это происходило с кем-то другим, а не со мной… — Ее голос дрогнул. — С тобой все совсем по-другому, Гарри. Никогда не позволяй мне забывать об этом.
— Не позволю, — заверил ее Берк.
На сей раз их поцелуй был лишен обычной страсти. Он был праведным и словно предопределенным самой природой вещей. Берк понимал, что крепко попался на крючок. Впрочем, попались они оба, и это было чудесно.
— Значит, это серьезно, — промолвил Эллери спустя несколько дней.
Сидящий напротив него за столом, накрытым к ленчу, Берк вопросительно приподнял рыжеватые брови.
— Я имею в виду вас и Роберту Уэст, — пояснил Эллери.
Шотландец выглядел смущенным.
— От вас ничего не скроешь. Как вы догадались?
— Раньше вы говорили, что не возвращаетесь домой, так как чувствуете ответственность за Лоретт Спанье. С Лоретт все в порядке, а вы еще здесь. Если это не Лоретт, значит, малютка Робби. Она уже об этом знает? Сколько времени требуется шотландцу, чтобы признаться в любви?
— Мы — осторожное племя. — Берк слегка покраснел. — И строго моногамное. В таких делах лучше не торопиться. Да, приятель, это серьезно, черт бы вас побрал!
— Так знает Роберта или нет?
— Думаю, что да.
— Думаете!
— Гораций, в мире много кой-чего, что попросту вас не касается.[46] — Казалось, Берк старается перевести разговор на другую тему. — Есть что-нибудь новое о деле?
— Ничего.
— Выходит, вы покинули корабль?
— Черта с два. Эта история с лицом не дает мне спать. Между прочим, что это я слышал о Лоретт и Карлосе Армандо? — Газетные колонки сплетен изобиловали намеками, а Эллери не видел Лоретт после вечеринки по поводу ее оправдания.
— Просто невероятно! — сердито сказал Берк. — У этого парня стыда не больше, чем у обезьяны! Не могу понять женщин. Казалось, Лоретт должна видеть его насквозь — ведь она практичная девушка. Но, по-видимому, она становится такой же беспомощной гусыней, как остальные, когда он пускает в ход свои чары.
