— Что было потом?
— Повернулся да пошел. Я — в одну сторону, он — в другую.
— Фролов нес что-нибудь в руках?
— А как же, пакет был.
— Куда он его дел, когда помогал киоск закрывать.?
— Опять — помогал, — разозлился Сагайдачный. — Вы уж черт те что думаете. Геннадий поддержал заставку, а я крючки закинул. Вот и все его труды. С них не надорвешься. А пакет… Пакет он на прилавок положил.
— Большой пакет?
— Небольшой. Да в нем инструмент был. — Перехватив немой вопрос Скаргина, Сагайдачный добавил: — Не сомневайтесь, я сам видел. Газета разорвалась, а так ключ, отвертка, плоскогубцы.
— Вы еще долго оставались у киоска?
— Я же говорил: следом за Геннадием ушел.
— В мастерскую не заглядывали случайно? — как можно безразличнее спросил Скаргин.
— Не любопытен, как некоторые, — с удовольствием пояснил Сагайдачный.
— Но вы видели, как туда вошел Прус, а как выходил — не видели.
— Ну и что? Он тысячу раз за день заходил и выходил. Не все же мне примечать.
— Тысячу раз за день? Может быть, он и седьмого приходил несколько раз?
— Не скажу, — мотнул головой киоскер.
— Почему? — удивился Скаргин.
— Не уверен, потому и не скажу.
— С вами не соскучишься, — сказал Скаргин. — Выходит, мы будем искать преступника, а вы наблюдать и сокрушаться, что долго ищем? Как же вести следствие, если вы умалчиваете половину из того, что знаете, а, Сагайдачный?
Киоскер шмыгнул носом, бросил исподлобья колючий взгляд.
— Так сколько раз приходил Прус седьмого января?
— Не знаю, — неуверенно огрызнулся Сагайдачный.
— А все-таки?
Киоскер промолчал.
— Вам кажется, что Прус приходил седьмого еще раз, так?
— В том-то и дело, что и так и не так. Не уверен я. Может, то седьмого было, а может, и раньше.
— Четвертого?
— Нет, только не четвертого. С третьего по пятое я болел и на работу не выходил. Прус приходил днем или седьмого, или шестого января. А вот точно сказать не могу.
— Почему не говорили об этом раньше?
— Будто не знаете?
— Почему?
— Что ж говорить, если сам точно не знаю, когда это было?
— И бюллетень во время болезни не брали, — догадался Скаргин.
— Не брал, — признался Сагайдачный. — План все равно выполнил.
— Давайте подведем итог, — сказал Скаргин. — Я вас понял так: шестого или седьмого января Прус приходил в мастерскую к Фролову дважды — днем и вечером.
— Вроде так.
— Точнее не помните время?
— Знаю, что обедать я собирался. Получается, примерно в час дня.
— Первый раз в час дня, а второй — в девять вечера?
— Да.
— На сегодня хватит. — Скаргин отбросил окурок. — До свиданья.
Сагайдачный недоверчиво глянул на следователя.
— А по мне, так прощайте, — сказал он и резко захлопнул дверь.
Скаргин сделал уже несколько шагов, когда раздался звук открываемой двери.
— Извините, если что не так, — услышал он за спиной.
2.
Воздух постепенно прогревался. Редкие, похожие на упругие комья ваты облака неподвижно застыли в небе, черные стволы деревьев были влажными и, наверное, прохладными на ощупь.
Логвинов представил себе, что через минуту-другую вдруг лопнут почки, покажутся ярко-зеленые ростки, по-мультипликационному быстро потянутся к солнцу, не удержался, коснулся ветки и почувствовал, как между пальцами проскользнула тугая клейкая почка.
Он свернул в переулок, замедлил шаги, вдохнул полной грудью пахнущий приближающейся весной воздух и только после этого прошел сквозь витые железные ворота.
На веранде двухэтажного дома он увидел девушку. Она сидела в старом плетеном кресле и, облокотившись о перила веранды, смотрела вниз — на мальчика и девочку, игравших в прятки. Логвинов поднялся по лестнице, нашел дверь пятой квартиры, хотел позвонить, но кнопки звонка не обнаружил и постучал в дермантиновую обивку. За дверью не было слышно ни звука. Он постучал еще раз и, показывая на завешенное портьерой окно рядом с дверью, спросил у девушки:
— Не скажете, это окно относится к пятой квартире?
Она утвердительно кивнула. Логвинов постучал в окно и услышал, как девушка прыснула от смеха.
— Чему смеемся? — обернувшись, спросил он.
— А вы, случайно, не из милиции? — улыбнулась девушка.
— Мне нужна Татьяна Степановна Обухова.
— Зачем вам она? — поинтересовалась девушка.
