И от печали избавляй его".
Тотчас Меджнун снял с пальца жемчуг чистый,
Яснее голубиных глаз, лучистый.
Меджнун тот жемчуг ловчему вручил -
И голубь вновь свободу получил.
Приникнув к лапкам голубя глазами,
Меджнун их красил в алый цвет слезами.
Он птице тайны сердца раскрывал
И сотни страстных песен напевал:
"О ты, высоколетный, быстрокрылый,
Друг всех страдальцев, вечно верных милой!
Твоей одежды блекло-синий цвет
И голос, полный отзвуками бед,
Все о печали говорит жестокой.
По ком же ты в такой тоске глубокой?
Коль, мира облетатель, ты влюблен,
То знай - и я любовью ослеплен.
Побудь одно мгновение со мною, -
Тебе сокровищницу тайн открою.
Себе гнездо в моих кудрях ты свей,
Клюй зерна слез моих, их влагу пей.
О вестник быстрокрылый и чудесный.
Тобой изведан каждый путь небесный!
Письмо моей любимой отнеси,
Ей весть от нелюдима отнеси. -
Скажи, что я страдаю в отдаленье,
И принеси ответ мне в утешенье.
Когда увидишь ты любимой дом
И будешь облетать его кругом,
Пусть хоть один твой круг моим пребудет-
Тебя душа вовеки не забудет.
Проси зерна, усевшись на порог, -
Чтоб оставаться там - оно предлог.
И от меня - молю, тоской волнуем, -
Прильни к порогу с нежным поцелуем".
И сетовал несчастный и тужил,
А голубь тот отныне с ним дружил,
На голове Меджнуна жил вседневно,
И тот о нем заботился душевно.
Его природа столь была блага,
Что всем животным стала дорога.
И хищники пришли в его пределы,
Птиц и зверей там сонм собрался целый.
Страдалец стал царем страны скорбей,
Жил под охраной воинства зверей.
Питал он к людям только отвращенье,
Врагом свое считал он отраженье.
Свою он отогнать готов был тень,
И дымом вздохов свой он застил день...
Новое о Лейли сообщение и любовных превратностей изложение
Я обессилен, кравчий, от похмелья,
Приятное вино мне даст веселье.
Несчастен я, не медли, услужи -
И ножкой рюмки руку поддержи[57].
Ты рассказал, в вине какая сладость,
И этот пир устроил нам на радость.
Так всем поочередно наливай,
Простым и знатным чарку подавай.
Не забывай о сущности Меджнуна, -
Налив ему, налей подруге юной.
Садовник слов, красноречивый перс,
Самшит сажая, грудь земли отверз:
Весну средь луга верности духовной,
Тюльпанный сад горы тоски любовной,
В ком верности был неизменен зов,
Жемчужину печальных жемчугов,
Подобно кладу, в замке укрывали.
Упреки-цепи ноги ей сковали.
Ей были чужды радости и смех,
Забав она чуждалась и утех.
Она отца и матери боялась,
От всех подруг печально удалялась.
К Лейли красавиц влекся целый рой,
Как мотыльки кружатся над свечой,
Чтоб душу от скорбей и бед избавить,
Чтоб чаровницу чем-то позабавить,
Рассказывали с тысячей прикрас
Тот иль другой сладкоречивый сказ,
О прежних повестях напоминали,
Окончив повесть, снова начинали.
Но ей утеха не была нужна -
Всечасно ранила себя Луна.
И, горько плача от жестокой боли,
С подругами не забавлялась боле.
Им басма - украшение бровей,
Ее душа чернеет от скорбей.
Те родинкой себе украсят щеки -
Она оденет в синь[58] свой стан высокий.
Узор шелков - мечта их суеты,
Ее влечет узор одной мечты.
От хны их руки были, словно розы,
Но кровью руки ей одели слезы.
Игла и шелк бедняжку не влекли,
Но по ресницам реки слез текли.
Они о золотой парче мечтали,
Для ожерелий жемчуга низали, -
Она низала, с завистью в крови,
На нить мечтаний жемчуга любви.
Она сильней Меджнуна помешалась,
Когда "Меджнун!" кричали, откликалась.
Когда же уходили все, в ночи
Она, усевшись около свечи,
Ей поверяла все свои печали,
Все тайны мук, что душу омрачали.
Разговор Лейли со свечой
[59] и просьба указать лекарство душе больной
Закрывшая глаза, тоски полна,
В оковах ноги, голова черна[60] -
Давай-ка станем верными друзьями,
Поделимся сердечными скорбями.
Скажи, свеча, какого горя гнет
Тебя, как слабую тростинку, гнет?
Зачем ты с головы до ног пылаешь
И дымом сердца облик свой скрываешь?
Своей основы существо открой!
Тебе огонь стал жизненной водой!
Откуда влага глаз, души пыланье,
И где источник твоего страданья?
За что всю ночь ты мучиться должна,
И влагой и огнем окружена?
Ты, гаснущая утром, - как бывает.
Что влага твой огонь лишь раздувает?
Ты мной, сожженной, не пренебрегай
И горя моего не отвергай.
С тобой я схожа верностью неложной,
