В мае 1935 г. у Троцкого появились туманные перспективы переезда в другую страну. Пришедшее к власти правительство Рабочей партии Норвегии, входившей в Лондонское бюро независимых социал-демократических партий, объявило о своей приверженности принципу принятия на своей территории политических беженцев, считая его неотъемлемой частью демократического строя. Нельзя сказать, что Троцкий хотел покинуть Францию. Но его страшила перспектива высылки в одну из французских колоний, причем даже не в Северную Африку, а куда-нибудь дальше[413]. Поэтому он дал согласие своим представителям на переговоры с норвежским правительством.
25 мая Лев Седов письмом известил отца, что Крукс может готовиться к отъезду. Имя Крукс Троцкий иногда использовал в качестве псевдонима. Наступал очередной «праздник вечного новоселья»[414]. Нужно было собираться переезжать в Норвегию. В разгар подготовки к переезду произошло событие, которое, наверное, не могло не вызвать улыбки даже у такого серьезного и в последние месяцы в основном скорбящего Троцкого: он получил предложение из Шотландии от студентов Эдинбургского университета, представлявших молодежь «всех оттенков политической мысли», как было написано в письме, выдвинуть свою кандидатуру на должность ректора этого высшего учебного заведения. Слегка ошарашенный, Троцкий какое-то время обдумывал, как ему поступить. Избрание на столь высокий и независимый пост теоретически открывало ему двери по крайней мере в Великобританию. Но, трезво оценив, что это экстравагантное предложение не может быть реализовано и избран он конечно же не будет, Троцкий ответил отказом, боясь еще и того, что поражение на выборах будет использовано в пропагандистских целях его противниками. В хитровато дипломатичном ответе, направленном 7 июня 1935 г., говорилось: «Я лично занимаю слишком определенную политическую позицию: вся моя деятельность с юных лет посвящена революционному освобождению пролетариата от ига капитала. Никаких других заслуг у меня нет для занятия ответственного поста. Я считал бы поэтому вероломным по отношению к рабочему классу и нелояльным по отношению к вам выступить на какое бы то ни было публичное поприще не под большевистским знаменем. Я не сомневаюсь, что вы найдете кандидатуру, гораздо более отвечающую традиции вашего университета»[415].
8 июня к Троцкому приехал Хейженоорт, сообщивший, что документы на въезд в Норвегию готовы и ожидают его в Париже. Отъезд был назначен на следующий день. Правда, не было транзитной бельгийской визы, а Троцкие должны были следовать пароходом из Антверпена. Но и тут обошлось без осложнений: правительство Бельгии, хорошо понимая, как настоятельно французские власти стремятся избавиться от Троцкого, не планировало ставить палки в колеса. «Наташа готовит обед и укладывает вещи, помогает мне собирать книги и рукописи, ухаживает за мной, — записал Троцкий 9 июня. — По крайней мере это отвлекает ее несколько от мыслей о Сереже и о будущем. Надо еще прибавить ко всему прочему, что мы остались без денег: я слишком много времени отдавал партийным делам, а последние два месяца болел и вообще плохо работал. В Норвегию мы приедем совершенно без средств… Но это все же наименьшая из забот»[416].
Троцкому разрешили остановиться в Париже для получения документов только на один день. Оказалось, однако, что в консульстве Норвегии о документах ничего не знают. А. Молинье связался с Осло. Оттуда сообщили, что документы все еще не заверены и в правительственных кругах в последний момент возникли колебания: не будет ли Троцкий заниматься в Норвегии революционной деятельностью и не возникнут ли трудности в связи с обеспечением его личной безопасности. Следует отметить, что в стране не было троцкистских организаций (первая такая группа появилась в Норвегии только в 1937 г.)[417] и пускать «козу в огород» не все норвежские государственные деятели были готовы.
Французы тоже занервничали. Им стало казаться, что Троцкий их все это время обманывал ради того, чтобы под предлогом получения норвежской визы снова оказаться в Париже. После продолжительного торга Троцкому дали отсрочку на 48 часов. Теперь у него было «целых» три дня для урегулирования проблем с норвежцами. Отсрочка была использована и в политических, и в личных целях. «Квартира почтенного доктора» Розенталя, отца одного из французских троцкистов, юриста Жерара Розенталя, ведшего дела Троцкого во Франции
