— Это я помечтала, — произнесла она, — А куда ты едешь?
— Сначала к Ариане Сегюр. Потом в Авейрон. Там Маршан находился во время войны — о его замечательной деятельности написано во всех архивных бумагах.
— Кто-то все же должен знать, где ты будешь.
— ДСТ только об этом и мечтает. Боюсь, они прослушивают теперь и домашний твой телефон, не только служебный.
Изабел скроила гримаску и аккуратно составила вместе узкие ступни.
— Буду ждать твоего звонка в холле гостиницы "Бристоль" каждый день с часу до двух. Вызывай мисс Браун.
— Отлично придумано, — сказал я, — А чего все же ты добиваешься, когда шевелишь вот эдак пальцами?
— Эти упражнения позволяют с комфортом сосуществовать двадцати шести костям и девятнадцати мышцам, которые имеются в стопе, — с достоинством объяснила Изабел. Тут же вскочила, сунула ноги в туфли, чмокнула меня в щеку и исчезла, оставив легкий аромат дорогих духов.
Я занялся списком Артура, в нем было шестнадцать имен. Четверо обозначены как заведующие канцелярией, четверо — личные секретари, двое депутатов, два заместителя мэра в городишке Родез департамента Авейрон, три заместителя министра, в разное время служившие в подчинении Маршана. Не так плохо. Я уселся на кровати поудобнее и принялся звонить всем подряд.
— С вами говорят из парижского отделения агентства "Рейтер". — Так я представлялся. — Мы готовим материал о покойном Андре Маршане. Вы когда-то с ним работали — не могли бы вы ответить на несколько вопросов? Это нужно для статьи. Результаты, которые я получил через час, оказались неутешительными. Восемь отказов — господа не желают иметь дело с прессой. Три номера вообще не ответили. Еще пятерых не оказалось на месте: уехали, ушли, когда будут — неизвестно. Восемь решительных отказов навели меня на мысль, что кто-то предостерег бывших сослуживцев Маршана, может, даже пригрозил.
В списке осталось всего восемь имен. Следующим утром, возобновив свои попытки, я схлопотал ещё два отказа. Третий звонок — господину Алену де Монтан, который заведовал канцелярией Маршана сначала в министерстве колоний, а затем в министерстве внутренних дел, прервал цепочку неудач. Накануне его не было дома, а утром он сам подошел к телефону и выслушал мою речь, которая самому мне уже казалась затасканной.
— Агентство "Рейтер", вы сказали? — спросил господин де Монтан. — А кто назвал вам мое имя, господин Пэррот? Целых пятнадцать лет прошло с тех пор, как я работал с Маршаном.
— У нас неплохие картотеки, господин де Монтан.
— Ну хорошо, — произнес он после небольшой паузы, — Если вы обещаете не вести записей и не вносить никаких добавлений от себя, то можете сегодня навестить меня. Скажем, в два?
— Спасибо, — обрадовался я, — Это просто замечательно.
— Бульвар Мальзерб, 78, — и он положил трубку.
В списке осталось ещё три имени. Два звонка оказались напрасными, никто не ответил, зато третий — и последний — принес неожиданную удачу. Некая мадемуазель Анни Дюпюи, личный секретарь Андре Маршана с 1953 по 1962 год. Выходит, она переходила вместе с ним из одного министерства в другое. И, стало быть, ладила с ним.
Голос у неё оказался хрипловатый. Пока я излагал свою просьбу, она подгоняла меня нетерпеливым "да, да".
— Могли бы вы уделить мне полчаса, мадемуазель? — закончил я.
— A quoi bon — зачем?
Этот простой вопрос обескуражил меня.
— В интересах истины, — нашелся я, — Если честно — я ищу кого — то, чье мнение о господине Маршане уравновесило бы неприязненные высказывания тех, с кем я беседовал до сих пор.
Она не проявила на сей раз нетерпения, дослушала до конца. Может, я угадал, сказал именно то, что нужно, пробудил в ней какие-то чувства, которые пробьются сквозь её глухую самозащиту?
— Ладно. Куда мне прийти?
Я предложил встретиться на верхнем этаже ресторана "Колизей" в половине четвертого.
— Я буду в красном пальто, и зонтик у меня тоже красный, — сказала она.
— А у меня на физиономии здоровенный синяк, — признался я.
Это был шаг вперед, но на уютный чай для двоих рассчитывать явно не приходилось.
Таксист долго плутал в поисках городка Сен-Женевьев-де-Буа, где находится русское православное кладбище, так что попал я туда только в половине одиннадцатого. Порывистый ветер гнал по низкому небу грязные, коричнево-серые тучи. Я договорился с водителем, чтобы он меня подождал сколько именно, я не мог сказать. Пока обстоятельства не убедят меня, что вся эта долгая поездка ни на черта не нужна была с самого начала.
