Каждый — а особенно неугомонная одинокая сестра, о которой матушка когда-то сказала, что главный ее талант — склонность к проказам.
— Ну же, Джейсон! — Джейн старалась говорить легко и беззаботно. — В юности ты с удовольствием проводил время в Коттедже, и, без сомнения, будешь рад оказаться там снова.
В ответ послышалось глухое угрожающее рычание.
— К тому же, — сестра хитро улыбнулась, — подозреваю, что предполагаемый адресат пламенных писем все еще живет в Рестоне. Не исключено, что вам доведется встретиться вновь.
Никогда в жизни Джейн не предполагала, что собственными глазами увидит привидение, но брат побледнел так, как людям бледнеть не свойственно.
— Нет, — прошелестел он безжизненным, как сухая листва, голосом. — Этого ты знать не можешь.
— Нет? — невинно переспросила Джейн. — Откуда такая уверенность? А я вот не сомневаюсь, что ты писал Пенелопе Уилтон. Конечно, в обращении стоит лишь первая буква — «П», но и золотые кудри, и милая родинка на щеке описаны так щедро, что сомнений не остается. А вот неумеренные комплименты фигуре следует отнести на счет подростковых фантазий — думаю, сейчас ты и сам согласишься, что ни одна из сестер Евы не обладает той гибкостью, какую ты столь страстно живописуешь.
— О Господи! — выдохнул Джейсон, да так бурно, что на письмо к Филиппе шлепнулась огромная клякса. — Пожалуйста, Джейн! Смотри, я уже умоляю! Прошу, позволь не участвовать в поездке. Если я останусь в городе, то вы с отцом сможете выехать немедленно — ведь не надо будет надевать на мебель чехлы и запирать все комнаты. Буду спокойно работать над докладом для исторического общества. Обещаю часто навещать и очень часто писать. Разве не понятно, что так будет гораздо лучше? Ты прекрасно знаешь, что нужно папе и как ему помочь. Пользы от меня все равно мало.
Брат опустился на колени, униженно взывая к жалости и милосердию. Джейн заглянула в родное лицо. Ему, как и ей самой, достались мамины темно-карие глаза и рыжие волосы, но в остальном Джейсон казался точной копией отца: твердый упрямый подбородок, длинный, правильной формы аристократический нос. И лицо, и фигура еще сохранили мальчишескую легкость, хотя бурные возлияния и обильные трапезы во время путешествия по Европе не могли не оставить следа. И все же брат выглядел значительно моложе своих двадцати четырех лет, а сейчас, стоя на коленях, казался уязвимым и беспомощным — настолько, что решимость Джейн поколебалась. Слегка.
— О, Джейсон! — Она сочувственно положила руку на его плечо. — Да, я действительно не представляла, насколько сложным окажется для тебя путешествие на север. Конечно, оставайся в Лондоне.
На лице брата засияла блаженная улыбка. Удивительно! Оказывается, если хотел, он умел быть очаровательным.
— Знал, что ты непременно поймешь. — Джейсон вскочил, чмокнул сестру в щеку и, пританцовывая от радости, направился к двери. — Чарлз и Невилл ждут в клубе. Надо немедленно сообщить им грандиозную новость!
— Отлично, — саркастически отозвалась Джейн. — А я тем временем отошлю твои письма в типографию.
Джейсон остолбенел. Секунду он стоял неподвижно, а потом медленно повернулся и пошел обратно, чтобы заглянуть сестре в глаза.
— Ой, только не смотри так. Подумай сам: ты же всегда мечтал стать известным автором.
Джейсон пунцово покраснел.
— Да-да, как ты недавно сказал? Мы же вместе — ты и я. Разве не так?
Сидя в экипаже и вспоминая разъяренный взгляд брата, Джейн улыбнулась. Даже сейчас он ехал рядом с оскорбленным видом.
Дети лорда Каммингса отправились в ссылку вместе.
Джейн задернула штору и откинулась на бархатную спинку мягкого удобного сиденья. Экипаж плавно покачивался на тугих рессорах. Отец расположился рядом; дочь и специально нанятые опытные сиделки окружили пациента заботой: приготовили пледы на случай холода, воду на случай жажды и целый чемодан успокоительных средств и нюхательных солей на случай недомогания.
Сегодня у больного выдался хороший день. Едва услышав, что сын вернулся домой, он просветлел, а поездку в Озерный край принял с восторгом. Коттедж неизменно оставался его любимым летним пристанищем.
