— Привет, Забавная Мордашка. Ты уже завтракала?
Вот нахал!
Ее сердце гулко стучало, все чувства пришли в смятение. С одной стороны, она злилась на него, а с другой — испытывала до смешного сильное облегчение при виде его.
Она не захлопнула дверь у него перед носом. Но и не бросилась к нему на шею. Только у нее перехватило горло, и она не могла выдавить из себя ни слова ему в ответ. Она с усилием сглотнула раз‑другой, стараясь не заплакать: ей не хотелось, чтобы он догадался о ее волнении.
Его голос был так дорог ей, так хорошо знаком.
— Нам надо поговорить, дорогая. Может, ты все‑таки впустишь меня?
Она попыталась придать своему взгляду рассерженное выражение, но сама уже кивнула и открыла дверь. Он вошел и, не коснувшись ее, направился прямо в мастерскую. Сделав несколько глубоких вдохов, она пошла за ним.
Как ей себя вести? Как поведет себя он? Судя по всему — как ни в чем не бывало.
Проклятье, он уже собирает целый пир на белоснежной скатерти, которую успел расстелить на столе. Когда она показалась в дверях, он поднял голову и посмотрел на нее. Их глаза встретились.
В его взгляде она прочла любовь и мольбу и ничего уже не смогла с собой поделать.
— Эрик, — выдохнула она и кинулась к нему, испытывая почти физическую боль от желания как можно скорее оказаться в его объятиях.
Но, как раз когда она огибала угол стола, на стене рядом с ней начал звонить телефон — длинными, настойчивыми звонками. Она подумала было не отвечать, но деловые привычки уже глубоко в ней укоренились, и она со вздохом сняла трубку.
— Мама? Мама, это ты? — Фрэнки в первый момент даже не узнала голоса матери — так напряженно и испуганно он звучал.
— Франческа, слава Богу, что ты здесь. С Софией беда. У нее открылось кровотечение, давление подскочило. Ребенок… — Голос Терезы чуть не сорвался, но она откашлялась и продолжила: — Мы с отцом сейчас тут, рядом с ней, в больнице. Врачи собираются сделать кесарево, хотя ребенок должен был родиться через месяц с лишним. — Голос Терезы задрожал. — Твоя сестра и ее ребенок в ужасной опасности, сага.
— А Альдо? Он… — Но Фрэнки тут же вспомнила, что муж сестры на этой неделе в отъезде по делам. — А как с детьми?
Эрик, уловив напряжение в ее голосе, хотя они с Терезой говорили по‑итальянски, молча подошел к ней, обнял одной рукой за плечи и встал так, чтобы его сильное тело служило ей опорой.
— Альдо еще не вернулся. Мы пытаемся связаться с ним. Оставили для него сообщение в отеле, где он остановился, — ответила мать. — С мальчиками сейчас соседка Софии. Я звонила Асунте, она освободится около полудня, ты знаешь, как хорошо она умеет управляться с детьми. Но до тех пор, Франческа, может быть, ты смогла бы побыть там с ними? Им страшно, они видели, как Софию увезли на «скорой помощи». Надо, чтобы с ними побыл кто‑то из своих.
— Я сейчас же еду, мама.
Фрэнки повесила трубку. Сдавленным голосом она в нескольких словах пересказала Эрику, что случилось.
— Поехали, — только и сказал он.
— Тебе совсем не обязательно ехать со мной, — слабо запротестовала Фрэнки, пытаясь отыскать свою куртку и ключи от магазина и борясь с накатившими на нее волнами шока и тревоги.
Ей больше всего на свете хотелось, чтобы он был рядом, но она мучительно осознавала, что с упорством, достойным лучшего применения, сама не позволила ему раньше познакомиться со своими родными, в том числе и с племянниками. А сейчас ей казалось нечестным бросать его прямо в гущу семейной беды.
— Не говори ерунды, Забавная Мордашка. Я возьму с собой еду — может, ребятам что‑то и понравится. — Он схватил наполовину распакованную корзину и снова все в нее сложил, вытащил ключи от магазина из‑под куска материи, выпроводил Фрэнки на улицу, вышел сам и запер дверь на замок. Через несколько секунд они уже сидели в машине, и Фрэнки говорила ему, как доехать до дома Софии.
— Какого возраста твои племянники, Фрэнки?
Глаза Фрэнки вдруг наполнились слезами. Тереза сказала, что жизнь обоих — и Софии, и неродившегося ребенка — в опасности. Фрэнки неожиданно пришла в голову мысль о том, как уязвимы ее маленькие племянники. Если что‑то случится с сестрой, то их жизнь навсегда станет другой. Она быстро прошептала отчаянную короткую молитву, прежде чем ответить на вопрос Эрика:
