Его удивление было очевидно. Все мускулы в его теле напряглись, и он в испуге прошипел сквозь зубы проклятие. Внезапно она испугалась, что он отступит… и, прежде чем он успел это сделать, она выгнулась к нему с повелительным стоном… И сам он, застонав хрипло и беспомощно, вошел в нее.
Ее пронзила острая боль, но он заглушил ее вскрик глубоким поцелуем… и вскоре все неприятные ощущения остались позади и пришло наслаждение.
Ничто не могло подготовить ее к захватывающему дух пути, которым он вел ее, пути, доведшему ее до края экстаза, пока он не уступил ее страстным мольбам об облегчении. Он вновь поднял ее в небеса и выше, в пространство, где она парила в замедленном движении, пока не опустилась наконец обратно на землю, которая уже никогда не станет прежней.
И пока она лежала там с легкой головой и не в состоянии двигаться, Люк тоже сумел достичь головокружительной вершины, прежде чем обрушиться на нее с длинным стоном удовлетворения.
— Я люблю тебя, — прошептал он. — О, Уитни, мой ангел… я люблю тебя…
Он приподнялся и лег на бок, глядя на нее. Обнял ее. Крепко прижал к себе, ее щека покоилась на его груди, и она слышала отрывистые удары его сердца, бившегося в унисон с ее собственным.
— Ты в порядке? — спросил он.
— О да, — пробормотала она, уткнувшись ему в грудь. — Более чем.
Люк сонно кивнул.
— Отлично, — сказал он и еще крепче обнял ее. Через несколько минут его дыхание стало ровным и глубоким. Она поняла, что Люк заснул.
Он любит ее. Радость от осознания этого переполняла ее сердце.
Ей хотелось вскочить, распахнуть окно и закричать на всю долину, чтобы голос ее был слышен до самого Эмералда.
Но она не хотела будить Люка.
Потому она тихо лежала в его объятиях, думая о том, что никогда еще не была так счастлива.
На следующее утро Уитни проснулась от звука льющейся в ванной воды.
Порозовев, она представила Люка в душе, смывающего все признаки и запахи прошлой ночи. Но воспоминания… Ее губы изогнулись в мечтательной улыбке — воспоминания останутся надолго…
Довольно вздохнув, Уитни потянулась и почувствовала, как ломит тело, и причем в местах, раньше ее не беспокоивших. Она села, тело было потное, липкое. Она нетерпеливо поерзала…
Может быть, стоит присоединиться к Люку в душе?..
В висках застучало, и, поднявшись, она направилась по ковру в ванную. Дверь была полуоткрыта. Уитни задержала дыхание и решительно вошла в комнату. Занавеска душа была из прозрачного винила с тонкими синими и красными полосками. Сквозь нее девушка могла видеть высокую фигуру Люка, окутанную паром от горячей воды. Он стоял под душем, смывая с волос последние остатки мыльной пены.
Шум льющейся воды полностью заглушал любой звук, который могла произвести Уитни, когда отдергивала занавеску и проскальзывала в душевую кабинку. Люк даже не почувствовал, что она уже здесь, пока она не прижалась грудью к его спине и не обвила руками его торс.
Он застыл. И оставался неподвижным, когда она провела ладонями по его ребрам и пощекотала пальцами его грудь, чувствуя, как затвердевают под ее прикосновениями его соски.
— Доброе утро, — шепнула она сквозь потоки воды, льющейся на нее сверху.
Она погладила мокрые волосы у него на груди, дразня кончиками пальцев маленькие твердые гвоздики сосков — вперед, назад, по кругу… так же как он доводил ее до исступления прошлой ночью.
Он откинул назад голову, и у нее перехватило дыхание. Ей показалось, что из горла Люка вырвался низкий животный звук, и она тут же почувствовала прилив желания.
Своими тонкими пальцами она гладила его грудь, живот и…
Слегка дрожащими руками он резко схватил ее запястья.
— Нет, — придушенным голосом сказал он.
— То, что ты делаешь сам, другим не разрешается, так, что ли? — Уитни засмеялась низким грудным смехом.
— Уитни, прекрати, — в каком‑то отчаянии произнес он. — Прошу тебя. — Он повел плечами, словно стряхивая ее поцелуи, и отпустил ее руки, освобождая девушку. Откинул занавеску и вышел из душевой кабинки. В шуме льющейся воды ее возглас протеста остался никем не услышанным.
— Люк?
Он медленно повернулся и встретил ее взгляд, полный недоумения и растерянности.
