В модном красном платье Джози выглядела более зажигательной, чем острый соус по рецепту Консуэлы.
Вспомнив о правилах хорошего тона, Льюк обогнул стол и поставил девушке стул напротив своего.
— Чем могу быть полезен?
— Мне нужно обсудить с вами деловые вопросы, — сказала Джози, усаживаясь и оправляя платье.
Боже милостивый, до чего ж у нее красивые ноги! А я и не знал, потому что ни разу еще не видел ее в платье, если не считать того заляпанного грязью подвенечного наряда.
Эпизод напомнил ему причины, по которым ему противопоказано пожирать ее глазами. Она и так не выходит у меня из головы, подумал Льюк, мешает четко соображать и крепко спать по ночам. И сейчас совсем ни к чему мне набираться новых впечатлений для новых грез.
— У вас очень красивый дом, — заметила Джози.
— Хотите осмотреть? — спросил он автоматически.
Льюк повел ее по дому, рассказывая его историю. Он все больше входил в роль экскурсовода и не успел оглянуться, как они оказались у дверей последней спальни на втором этаже.
Он попытался увести ее, но упустил момент.
— Это ваша комната? — спросила Джози и, не дожидаясь ответа, заглянула внутрь.
Ее поразили чистота и порядок. Никаких нагромождений грязной одежды, на столах никаких бумаг и писем, нигде не видно пустых пивных бутылок, коробок из‑под пиццы или других примет холостяцкого быта. Пожалуй, самой характерной чертой комнаты было полное отсутствие индивидуальности, а точнее сказать, беспорядка.
Большой дубовый платяной шкаф, стоящий рядом комод и угловой стол — все в одном стиле — вообще казались пустыми. Во всех других спальнях, увиденных девушкой, кровати были покрыты пестрыми покрывалами и подушками, стены — картинами. Как странно, что комната Льюка имеет такой спартанский вид, подумала Джози. Голая, одинокая и забытая. Огромная массивная кровать покрыта старым выцветшим одеялом типа солдатского и навевает бесконечное уныние.
— А почему нет покрывала? — спросила она.
— Зачем? Я уже несколько лет обхожусь без него. — Льюк пожал плечами.
— Почему же?
Переступив с ноги на ногу, он засунул руки в карманы джинсов.
— Видимо, я не нашел подходящего. Консуэла много их притаскивала сюда на показ, но ни одно мне не понравилось.
У Джози подкатил комок к горлу. Ковер‑одеяло, подумала она. С тех пор, как он украшает холл в гостинице, он не хочет ничего другого.
Ничего удивительного в том, что ни одно покрывало ему не подошло. То было изготовлено с любовью специально для него, на нем красовалось его имя и жизненное напутствие. Немудрено, что ни одно из тех, что предлагала Консуэла, не могло соперничать с ним. Готовое покрывало, купленное в магазине, казалось холодным и чужим. Льюк скорее обойдется без всякого, чем согласится на бледную копию, подумала Джози, и на сердце ее потеплело. Знает ли он, как красноречиво говорит этот факт о его характере?
Джози снова оглядела безликую комнату: все спрятано в ящики, повешено в шкаф или задвинуто под кровать. Она вдруг поняла, что эта спальня — зеркало души хозяина. Он тоже прячет свои чувства от посторонних глаз, не пускает никого в свой внутренний мир, не хочет, чтобы о нем что‑то знали.
Джози боролась со странным, нелепым желанием распахнуть дверцы шкафа, выбросить содержимое из ящиков комода на пол, — ей хотелось устроить бунт против этого железного порядка. Но это его только разозлит, грустно подумала она. А от чувства одиночества не спасет — оно пустило слишком глубокие корни.
Еще раз оглядев спальню, Джози почувствовала неодолимое желание помочь.
Вдруг ей пришла в голову блестящая идея: стеганый ковер. Она сделает точную копию — срисует подлинный, висящий в холле гостиницы и подарит ему к Рождеству. Вот это будет сюрприз!
Сердце Джози забилось чаще, мысли понеслись вскачь, но ей пришлось спокойно спуститься вслед за Льюком по лестнице, вернуться в его кабинет и снова сесть на стул по другую сторону стола. Она уже привезла машинку из Талсы, намереваясь сшить шторы для своей служебной квартирки и разбросать пестрые подушки там и сям. Значит, сшить и простегать ковер, накупив всяких лоскутков в соседнем городишке, не проблема.
