– Да, – сказала Молли и выбежала из магазина.
На обочине дороги она увидела кулек с конфетами. Мятные листики и серебряные палочки рассыпались по земле. Молли заботливо собрала их и помчалась назад к мужу.
– Привет, старушка, ну как, нашла ее? – спросил Генри из глубин удобного кресла.
Молли швырнула ему на колени кулек с леденцами и расплакалась.
– Наверное, Кандиду похитили. Продавщица в кондитерском магазине видела, как ее увезли на большой черной машине. Звони в полицию!
Генри стряхнул вывалившихся медовых мишек и банановые карамели, встал и крепко обнял жену. Та разрыдалась.
– Звони в полицию, – прошептала она, уткнувшись ему в грудь. – Звони в полицию.
Муж осторожно встряхнул ее.
– Держись, моя девочка. Давай для начала все обсудим. Если ее похитили ради выкупа, то надо подождать, когда придет письмо с условиями. А вмешаем в дело полицию – злодеи могут причинить вред девочке… могут…
Он запнулся.
Джек Леонард протянул другу бокал виски с содовой, смешанного в весьма щедрой пропорции.
Они сели и стали ждать. Генри Молдон предпочел бы в снежный буран перелететь Антарктиду.
Всякое искусство совершенно бесполезно.
Оскар Уайлд «Портрет Дориана Грея»[11]
– Мисс Амелия Макнотон, мисс Фишер, – возвестил дворецкий.
Фрина и молодой доктор прекрасно коротали время, как вдруг неуверенный звонок в дверь прервал их игривую беседу. Фрина вернулась мыслями к расследованию и постаралась получше рассмотреть наследницу дома Макнотонов. Результат был не слишком впечатляющим. Амелия оказалась высокой худой девушкой с безжалостно остриженными мышиного цвета волосами и угреватой кожей. У нее были красивые руки, белые и длинные, но они были перепачканы краской, а ногти обкусаны. Похоже, девушка одевалась второпях или в потемках, поскольку на ней были бесформенная вязаная юбка, штопаные черные фильдекосовые чулки, огромная блузка и жакет. Покусывая губу, мисс Амелия переводила взгляд бледно-голубых глаз с Фрины на доктора Филдинга.
Доктор Филдинг вскочил с места и предложил девушке свой стул.
– Пожалуйста, садитесь, мисс Макнотон, выпейте чаю, – предложила Фрина. – Вашей матери сейчас намного лучше. Доктор Филдинг дал ей успокоительное. Вы, верно, замерзли. Господин Батлер, принесите еще чаю. Ах нет, пожалуй, коктейль будет больше кстати, – поправилась она, заметив посиневшие губы и покрасневшее от мороза лицо гостьи.
Мисс Макнотон опустилась на стул и протянула к огню пальцы с обкусанными ногтями.
– Спасибо, мисс Фишер. Я просто не знаю, что делать. Отец мертв, Билла арестовали, у мамы удар, и мне совершенно не к кому обратиться…
– Разве у вас в Мельбурне нет родственников, которые могли бы помочь?
– Господи, нет. Есть братья отца: дядя Тед и дядя Боб. Но от них толку мало. Мы никогда не были близки. Дядя Тед позвонил только затем, чтобы сказать, что папа оставил ему в наследство какие-то акции и что теперь настала пора их переписать на него, поскольку обстановка на рынке неблагоприятная и их следует срочно продать.
– Как мило, – заметила Фрина.
Доктор Филдинг встал и немедленно сшиб каминные щипцы.
– Господи, молодой человек, не могли бы вы посидеть спокойно? – рявкнула Фрина. – У нас и без ваших схваток с мебелью хлопот по горло. Останьтесь, я хочу, чтобы вы сопровождали госпожу Макнотон до дома, а до тех пор буду вам весьма благодарна, если вы не станете двигаться с места.
Доктор Филдинг застыл на месте.
– Я никогда не оставлю своего пациента, но не хочу быть третьим лишним, – заявил он. – Пока вы будете собираться, мисс Фишер, я лучше подожду в кухне.
И он направился на кухню, где госпожа Батлер поспешила утешить его куском кекса.
– «Он оскорблен. Смотри, шагает прочь[12]», – процитировала Фрина и усмехнулась. – Какое неукоснительное следование правилам приличия! Мисс Макнотон, мне бы не хотелось оставлять вас одну-одинешеньку в вашем доме.
– Ах, это пустяки, – пробормотала мисс Макнотон. – Мамина служанка была моей нянькой. Мы прекрасно справимся вдвоем. Теперь, когда отец… умер, мама не будет больше нервничать.
– Если ваш отец хоть немного походил на вашего братца Билла, то он был… довольно… э-э… грубым в семейной жизни.
