Нередки были случаи самовольного увода или воровства скота. Как мог противостоять бесправный безоружный мирный житель вооруженному партизану? Как правило, жаловаться было некому. Да и где найдешь виновника грабежа и его командира? Практически невозможно было установить, партизан какого отряда занимался мародерством. Лес большой. Случаи мародерства, пьянства, самогоноварения, недостойного поведения, бездействия и отсиживания в лесах зафиксированы во многих документах, хранящихся в архивах. Кроме того, партизаны считали, что настоящие люди находятся в лесу и воюют с оккупантами, а все те, кто живет под крышей родного дома и работает, хоть и вынужденно, на оккупантов, тот не человек, а пособник захватчиков.
В докладной записке от 27 февраля 1943 года П.К. Пономаренко пишет: «После снятия урожая совершенно на добровольных началах сданы партизанам все излишки хлеба и мясопоставки по нормам налога довоенного времени». Вы, читатель, можете себе представить в условиях голода добровольную сдачу продовольствия? Я — нет. Правда, в своих послевоенных мемуарах П.К. Пономаренко признает, что снабжение партизан было не добровольным и не вызывало восторга у населения. Частыми были склоки между командирами партизанских отрядов. Нередки были случаи воровства лошадей и оружия, переманивание партизан из отряда в отряд, что считалось фактически дезертирством, но покрывалось тем командиром отряда, который этих людей переманил. Были случаи бессудных расстрелов людей из числа населения и партизан, на которых заводились фиктивные дела о шпионаже. Война с особой остротой обнажала все мерзости. На то она и война. Поэтому не просто так партизанские отряды и их командование были поставлены под жесткий контроль НКВД, а в каждом отряде был особый отдел. Эти люди не только вели борьбу с агентами абвера и гестапо, стремившимися проникнуть в отряды, но и жестко контролировали деятельность партизан, вели борьбу с вольницей и беззаконием. Партизанское движение было детищем НКВД. А каждый родитель должен нести полную ответственность за свое дитя.
Иногда по приказу командования за вызывающие случаи мародерства и насилия отдельные партизаны расстреливались перед строем. Но случаи расстрелов были редки, как правило, ограничивались воспитательной работой. Больше шансов попасть под расстрел было у тех, кто вступил в конфликт с командиром, не выполнил приказ, был заподозрен в сотрудничестве с немцами или уличен в работе на их спецслужбы. В отчете о развитии партизанского движения в июне 1943 года П.К. Пономаренко указывает на ошибки по отношению к жителям деревень, приводит примеры мародерства или чрезмерного изъятия продовольственных ресурсов: «…Неосновательные расстрелы и репрессии по отношению к населению. Проведение мобилизаций в партизанские отряды. Непорядочное отношение к женскому населению при расположении некоторых отрядов в деревнях. Недостаточная активность некоторых партизанских отрядов, продолжительное отсиживание, стремление избежать встречи с противником. Частое и неосновательное применение высшей меры наказания по отношению к провинившимся партизанам. Ограничение приема в партизанские отряды в связи с неимением у вступающего оружия…»
Оказавшееся между молотом и наковальней население выжидало до лета 1942 года, сопротивления оккупантам не оказывало и в партизаны не шло, опасаясь за свою жизнь и жизнь своих семей. Поэтому нужно склонить голову перед теми первыми народными мстителями, которые, не имея никаких сведений о том, что в реальности происходит на фронте, в условиях оголтелой пропаганды, утверждавшей о полном разгроме Красной армии и взятии Москвы, не по чьему-то приказу, а лишь по велению совести добровольно поднялись на борьбу с оккупантами. Многие из них, имен которых мы никогда не узнаем, как не узнают и их родственники, гибли от рук карателей в лесах Идрицкого и Себежского районов. Тем, кто потом приходил в район по заданию Калининского обкома ВКП(б) или в составе групп спецназначения НКВД, оперативных групп или партизанских отрядов, сформированных за линией фронта, было намного легче. Они приходили не на пустое место, а туда, где уже была создана агентурная сеть среди населения. У прибывавших с заданием из-за линии фронта партизан и спецназовцев за спиной имелась поддержка всей госмашины, на руках у командиров были документы, дававшие им практически неограниченную власть по отношению к населению, они были обучены ведению диверсионной войны.
