— Верно,— подтвердил Акил.— Если ты думаешь, что я робею перед секретами древних Строителей, из чьего поколения и ты, пресветлый Леннар, так это напрасно. Я слушаю тебя! Я готов слушать до тех пор, пока не свершится все обещанное по нашему с тобой договору.
— Не забывай и о своих обязательствах по договору,— тихо сказал человек из поколения Строителей.— Хотя пренебречь им тебе не позволили бы собственные люди. Все-таки нужно учитывать особенности вашей веры... Эдер! Переключи экраны на внешний пояс обороны...
Акил увидел светло-серую рубчатую поверхность, выпирающие гигантские ребра, дуги обтекателей и матово поблескивающий орудийный пояс, в массиве которого раскрылись и выдвинулись раструбы излучателей аннигиляционных мортир, под которыми показались хоботки плазменных пушек. Мортиры и пушки казались совсем крошечными на фоне серой громады Корабля (хотя в поле зрения и попадал совсем небольшой фрагмент поверхности внешней обшивки корпуса).
Наверное, рыжеволосый верховный сардонар и не сразу понял, что именно так выглядит его родной мир, в котором он появился на свет и прожил всю свою жизнь, СНАРУЖИ. Гамов, который наблюдал за лицом первого сардонара, подумал, что сходные чувства, верно, испытывал Юрий Гагарин, первым из людей увидавший нашу Землю извне, со стороны.
— Вот так,— сказал Леннар,— я выполнил свое обещание, Акил.
Тот склонил голову и откликнулся:
— А я выполню свое. Ты волен покинуть Корабль с теми, кого сам назовешь, предварительно изменив курс, как ты оговаривал. Я всецело полагаюсь на твое слово, великий Леннар.
«Еще бы ты не полагался»,— подумал Гамов, который продолжал наблюдать за лицами гареггинов. Обычно бесстрастные, сейчас они отражали какой-то глубокий религиозный транс. Гамов подумал, что, отдай им сейчас Леннар приказ уничтожить Акила, они исполнят это.
Но у Леннара были другие планы.
3
Нежные болота, несколько дней спустя
— Я не понимаю, зачем он отдал Акилу ключи к нашему миру,— произнесла Лейна.
— Ну-у! Эти ключи еще подобрать надо. Не так все просто. Акил даже с помощью Большого совета сардонаров еще не скоро разберется с управлением системой обороны, которую открыл ему Леннар. К тому времени нас тут не будет,— ответил Костя Гамов.
Лейна взглянула ему в лицо большими темными глазами и медленно выговорила:
— А куда... мы денемся?
— Леннар же сказал: мы оставим Корабль,— несколько озадаченный, ответил землянин.
— Я так просто... Не обо всех. Только о нас. Вот ты говоришь, Костя, оставим Корабль. А как мы его оставим? Как мы его оставим, Костя? Я даже не говорю: улетим, переместимся с помощью Элькана... Я о другом. Я больна «длинной» амиациновой лихорадкой. Ты гареггин, и это тоже неизлечимо, невыводимо. По крайней мере — пока, на настоящий момент. Вне этого Корабля нет никаких способов выжить, хотя я и не представляю, как это — быть ВНЕ моего мира! Ты уроженец своей планеты, ты был там,
снаружи,тебе легче. Хотя что там легче! — воскликнула она вдруг, мотнув головой так, что длинные каштановые волосы хлестнули по лицу и Гамова, и ее саму.— Если Элькан не найдет средства, то зачем нам покидать это место? Лично я буду бродить около этих зловонных болот до тех пор, пока болезнь меня окончательно не пригвоздит к земле, а потом не сделает частью этой вонючей жижи!
На ее щеках горел румянец. Глаза сверкали. Тонкие пальцы впились в ладони. Гамов попытался сконструировать вменяемый ответ на все то, что она только что сказала, но не нашел слов. Он поднял лицо. Точно над их головами на высоте добрых две сотни анниев висел обведенный пепельным свечением летательный модуль с наблюдателями из числа высокопоставленных сардонаров. Вообще, следует сказать несколько слов о том, что произошло за эти дни, после того как на самом высоком уровне был заключен договор. Договор Леннара — Акила,
божественныйпакт о ненападении, как именовали его остряки из землян.
Акил и (пока что) два десятка лично отобранных им наиболее понятливых гареггинов быстро освоили управление грозными боевыми модулями. При помощи аппаратов они принялись подавлять сопротивление всех тех, кто еще не принял власть сардонаров и предпочитал либо склоняться под Обращенных, либо сохранять приверженность древней религии Благолепия, доверив власть храмовникам. Либо вовсе провозглашать независимость и заявлять, что любая из трех мировых сил — Храм, сардонары, Обращенные — не имеет к ним никакого касательства. К независимости особенно тяготело население Кринну и Арламдора — Шестого и Пятого уровней Корабля. Эта тяга к самоопределению и независимости, однако же, сильно пошла на убыль, сразу после того как были сожжены с воздуха два города, причем вместе с большей частью населения. Такое оружие было в диковинку: один выстрел с модуля уничтожил сразу несколько кварталов, причем часть строений куда-то пропала вовсе, а оставшиеся фрагменты разлетелись в радиусе нескольких белломов. Те, кто стал этому свидетелем, не забудут никогда...
