А.Рыков. На службе народу.
Тридцатые годы стали временем возрождения партии эсеров. Наши товарищи развивали агитацию на благоприятной почве. Мы не выступали против советской власти, тем более, что после принятия конституции 1936 г. она формально ничем не отличалась от парламентской. Их время от времени арестовывали за “клевету на советский общественный строй”, но выпускали. Нужно было держать марку перед демократической общественностью, которая помогала Испании и голосовала за коммунистов. Судя по всему, в Кремле смирились с необходимостью советской оппозиции. Похоже, мы были для Ленина чем-то вроде предохранительного клапана или показателя давления в котле.
Мы открыто поддержали его идею мировой революции. И не только по тактическим соображениям. Империалистический мир сам подписал себе приговор. Испуг перед большевизмом привел к тому, что из недр Западного общества всплыли самые омерзительные черты капитализма — расизм, равнодушие к нищете, диктатура. В США, Англии, Франции и Германии развернулась “охота на ведьм” — всех, кто мало мальски сочувствует России или вообще левым идеям. В Америке хорошим тоном стало линчевать негров и китайцев. Героями дня либеральных салонов стали Гитлер и Черчилль — модные “спасители от коммунизма”, по сравнению с которыми даже Муссолини казался чуть ли не социал-демократом. Достижения гуманизма и демократии были забыты. Сплотившись против большевизма, западная культура погружалась в эпоху новой дикости.
В.Чернов. Вечный бой. М., 1950.
Натиск Ленина и Троцкого на Запад окончательно толкнул Запад в объятия мракобесия с нацистским душком. Франко встречали в европейских столицах как героя. Старик Рузвельт уже не мог остановить разнузданную расистскую кампанию, захлестнувшую Америку. Гитлер, известный забияка, вошел в правительство. Чемберлен всерьез рассуждал о биологических преимуществах европейцев над азиатами и черными. Жизнь в этом сумасшедшем мире стала невыносимой, и я решил вернуться в Россию. Оказалось, что к этому нет никаких препятствий — ведь я не успел нарушить советских законов. А если бы и нарушил, почти по всем статьям вышла или какая-то амнистия, или срок давности.
В Петрограде меня встречала небольшая, но радушная толпа. Пригнали грузовик, стилизованный под броневик. С его борта я прочитал речь. В общем довольно добродушную — не стоило начинать сызнова старый спор. И мы, и большевики многому научились.
Керенский А. Время ожиданий.
М., 1970.
До последних дней своей жизни Ленин мечтал посетить Мадрид. Когда республиканцы вошли в Гранаду, и Франко бежал в Марокко, Ленин сказал: “Все-таки мы выбили им хотя бы один зуб”. Через два месяца, 21 января 1941 года, Ильича не стало. Мы рыдали как дети. Поезд, отвозивший тело Вождя в Петроград, где он завещал похоронить себя, провожала вся Москва.
Н.Бухарин. Годы, прожитые не зря.
Без вождя
Смерть выдающегося революционера, как это часто бывает в истории, положила начало периоду реакции. Контрреволюция только и ждала, пока старый лев освободит место шакалам. В крупнейших городах страны прошли демонстрации в поддержку свободных выборов. Подняло голову националистическое подполье. Я был слишком занят в Испании, чтобы лично участвовать в происходивших событиях. Между тем в Кремле диадохи делили наследство. Бухарин, объединившись со Сталиным и его дружком Орджоникидзе, выпихнули из кресла премьера Рыкова. Тот обиделся и вышел из партии. Теперь это было уже “не страшно”. Его приняли эсеры — дети поднявшей голову мелкобуржуазной стихии. Постаревший Александр Иванович счел, что он таким образом “сольется с народом” в нашей крестьянской стране. Затем, воспользовавшись ссорой недалекого Орджоникидзе со Сталиным, Бухарин отправил последнего послом в Париж. Приехав в Москву в июне 1941 г., я предлагал развивать испанский успех, проверить на прочность Францию. Бухарин скучным голосом рассказывал мне об опасности мировой войны. От него веяло эпигонством и реакцией. Страна готовилась к “свободным выборам”.
Л.Троцкий. Моя жизнь.
Разнузданная кампания против Троцкого, в которой проявилось необычное единство официальных и оппозиционных газет России, подорвала здоровье великого революционера и стала одной из причин его смерти. Эта кампания показала, насколько новые вожди Советского Союза далеки от великих задач мировой революции.
