Если говорить языком Daily Mail, то мое заключение таково: вся эта история абсолютно сенсационна и по этой причине не может рассматриваться лишь как один из эпизодов военного времени>62.
Конечно, ни с каким духовным лицом в Лондоне ничего подобного произойти не могло.
С первыми лучами солнца первого дня 1917 года петроградская полиция обнаружила в снегу на набережной одного из притоков Невы мужскую калошу большого размера. Полиция обследовала покрытую льдом реку и в конце концов нашла изуродованный труп. Громадное и тяжелое мертвое тело Распутина было извлечено из-подо льда и сразу опознано. Его отравили цианистым калием, избили и выпустили в него по меньшей мере две пули, после чего тело было обмотано тяжелой цепью и спущено под лед. Безутешная императрица облачилась в траур сразу, как только узнала об убийстве. Весь остальной город был, судя по всему, охвачен радостью.
Публика ликовала, когда позавчера стало известно о смерти Распутина, – записал Палеолог. – Люди обнимались на улице и ставили свечи в Казанском соборе>63.
Хор сообщал в Лондон:
Если о самом покойном никто доброго слова не скажет, то хотя бы о его смерти можно сказать “только хорошее”>64.
Хор, очевидно, не хотел говорить о том, что в организации и осуществлении убийства могли быть замешаны его собственные люди. Смертельный выстрел, возможно, был сделан Освальдом Рейнером после многочасовой пытки и допроса Распутина о том, знает ли тот что-нибудь о немецком влиянии при дворе. Согласно подготовленной заранее легенде, которая быстро получила распространение, убийство было исключительно актом русского патриотизма, но с некоторого времени даже в речи сотрудников британской разведки, как заметил Хор, глагол “ликвидировать” стал звучать с подозрительной частотой >65. По признанию того же Хора, убийство показало, что ликвидация вполне возможна, но что этим было достигнуто?
Столица скоро вернулась в состояние безнадежного отчаяния. Руководствуясь чистой злобой, Совет министров запретил намеченный на первые дни нового года съезд земских обществ и благотворительных организаций. Выборы в Московскую городскую думу сопровождались бессовестными манипуляциями. Настроение в Петрограде в январе Роберт Брюс Локкарт оценивал как
еще более нездоровое, чем прежде. Шампанское текло рекой. Самые роскошные отели города, “Астория” и “Европейская”, были забиты офицерами, которым полагалось быть на фронте <…>. Даже в посольстве царила безнадежность. Сэр Джордж выглядел усталым и измученным>66.
После некоторой борьбы с собой и с дипломатическими правилами Бьюкенен решил нарушить протокол и сделал попытку предупредить царя. Накануне русского Нового года, 12 января, посланнику была дана аудиенция в Царском Селе. Предчувствуя дурные вести, царь принял Бьюкенена не так тепло, как обычно. Пока сэр Джордж говорил, оба стояли.
Когда его величество отверг всякие опасения как необоснованные, я заявил, что наши усилия до тех пор недостаточны, пока во всех союзнических странах не утвердится полная солидарность всех слоев населения.
Николай выслушал, почти ничего не сказав в ответ, и, лишь отпустив посетителя, дал волю чувствам – его буквально трясло от гнева>67. Должно быть, императрица поспешила утешить его (как потом узнал Палеолог, она слушала разговор через приоткрытую дверь).
Так или иначе, Россия оставалась союзной державой, а союзникам приходится искать общий язык. Еще в декабре 1916 года в Шантильи состоялась встреча представителей британского, французского и итальянского главных штабов – обсуждалась предстоящая кампания. Трудности в организации поездки помешали России участвовать в этой встрече, поэтому было решено направить делегацию трех западных союзных держав в Петроград>68. Делегацию подобного уровня должен был бы возглавить британский военный министр лорд Китченер, и он уже направился было в Россию еще прошлым летом, однако погиб, когда крейсер, на котором министр следовал в Архангельск, нарвался на немецкую мину на выходе из военно-морской базы Скапа-Флоу на Оркнейских островах.
Китченера явно не хватало в руководстве делегации, которую теперь возглавили лорд Милнер и французский генерал Кастельно; оба они имели самое смутное представление о России. “Союзнический Ноев ковчег”, как его назвал Хор, в январе 1917 года взял курс на порт Романовна-Мурмане (ныне Мурманск). Успешно ускользнув от немецких подводных лодок, члены делегации оказались в числе первых пассажиров только что построенной Мурманской железной дороги. Путь до Петрограда занял четыре дня.
