— Предоставляю.
— Высокий суд. Мы сталкиваемся здесь с искажением моего заявления, — голос самогонщика был преисполнен достоинства. — Из того, что я сказал, и что легко можно проверить в протоколе, не следовало, что элеватор наполнился дождевой водой полностью. Более того, я упоминал о наличии в нем воды, использованной в процессе приумножения зерна. Кроме того, обвинитель не уточнил, был ли элеватор наполнен водой полностью, или, например, на одну треть.
— Протест принимается. Вы можете продолжать.
— Пар из элеватора сжижался в трубе и стекал в ванну в доме обвиняемого.
— Это тоже можно объяснить, — запротестовал Якуб.
— Для целей разлива и продажи полученной жидкости обвиняемый приготовил двести поллитровых бутылок. По моему мнению, представленные факты однозначно указывают на действия с преступными намерениями.
— Прошу слова, — отозвался Якуб.
— Предоставляю.
— Высокий суд. Это правда, что я подогревал элеватор, но это ничего не значит. Факт наличия двадцатиметровой трубы, ведущей в мою ванну, можно пояснить очень просто. Я люблю принимать горячие ванны, но у меня нет сил таскать ведра с водой с печи. Имея в своем распоряжении пар, я сгущал его, получая теплую воду. Предупреждая следующий вопрос обвинителя, спешу сообщить, что вода в ванне содержала примерно пятьдесят процентов алкоголя, но он, тем не менее, не происходил из элеватора. В ходе обыска у меня было найдено двести бутылок из-под спирта. Получив возможность окунуться в теплую воду я решил воспользоваться случаем и избавиться от угнетающих меня болезней кожи и паразитов. Для этого, наполненную до половины ванну, я долил спиртом, купленным в магазине. Более того, я даже не нарушил положений о спекулятивных объемах, так как не накапливал его, а вместо того употребил для укрепления своего слабого здоровья. Ну, а бутылки остались. Я бы их сдал в приемку, но меня замели.
— Арестовали, — непроизвольно поправил судья.
— Арестовали. Прошу прощения у высокого суда.
— С какой целью пан подогревал элеватор? — Спросил судья.
Якуб притворился невинной овечкой.
— Я слишком стар и слаб, чтобы таскать воду в ведрах. Я решил ее испарить.
Двадцать человек не смогло сохранить почтения к происходящему, невзирая на предупреждения судьи, и были удалены из зала. Потом суд удалился на совещание. Обвиняемый, из-за отсутствия других занятий перегнулся через ограждение и затеял разговор со своим корешом Юзефом Паченко.
— Когда тебя выпустят, приглашаю на вечеринку. Будет осетр.
— Отлично. А чем запьем?
— Самогоном Мариуша. Ты прав, что прогнал адвоката и защищаешься сам.
— Ха!
Якуб достал из кармана газету и развернул ее. На первой странице бросался в глаза набранный крупным шрифтом заголовок: «Шансы на круглый стол падают». Он начал по складам разбирать текст статьи. Вернулся судья.
— Суд, рассмотрев мнения обвинителя и обвиняемого, а также выслушав свидетелей, признал гражданина Якуба Вендровича виновным в производстве пятидесяти тысяч литров браги, хищении государственного имущества, нелегальных финансовых операциях с применением валют капиталистического происхождения, накоплении спекулятивных излишков в количестве пятидесяти тысяч килограммов зерна…
Тут в зал вбежал перепуганный судебный пристав и положил перед судьей листок бумаги. Тот замолчал и с минуту ошеломленно всматривался в него. Потом вдохнул примерно кубометр воздуха и поменял цвет лица на совершенно красный. Потом он выдохнул воздух, задумчиво посмотрев на висящий на стене герб.
— Именем Польской Народной Республики с гражданина Якуба Вендровича снимаются все обвинения. Гражданин Вендрович, вы свободны.
Зал остолбенел. Якуб усмехнулся и, отобрав у окаменевшего милиционера фляжку, поднял ее вверх.
— Пью за здоровье высокого суда, — сказал он.
Судья ничего не сказал, только бросил в подсудимого молотком. Он не попал, потому что Якуб уже вышел через выход для обвиняемых в коридор. Там его ждали два широкоплечих охранника в советских мундирах внутренних войск, которые не говоря ни слова скрутили ему руки и надели наручники.
— Я протестую! — выкрикнул он. — Я не сбежал! Я невиновен! Меня освободили!
