Уже под утро она услышала шум машины. Кто-то приехал на соседнюю дачу. Она подошла к забору и заглянула в просвет между досками. Какая-то женщина и трое мужчин входили в особняк. Она никогда не видела их здесь, да, собственно, и особняк был выстроен совсем недавно. Его построили за полгода, снеся старенькую дачу одного умершего писателя. В доме засветились окна, двое мужчин скоро вышли, один уехал, а второй остался в машине.
"Плохо будет, если и деньги с золотом окажутся бумагой и камнями", думала Ольга.
Хотя в глубине души ей хотелось, чтобы так и случилось, тогда бы Афанасий нуждался в ней ещё больше, тогда бы он остался здесь жить, а она бы стала членом его семьи. Корыстные желания, но а почему бы нет, или ей запрещено мечтать о своем маленьком счастье?
Она готовила завтрак, когда её испугал шепот за спиной: "Иди сюда! Только тихо!"
Это Афанасий манил её наверх. Уже было светло, Афанасий загадочно улыбался, его волосы торчали во все стороны.
- На! - протянул он ей печатный лист.
Она успела прочитать предложение, когда он вырвал лист из её рук.
- Они все исписаны. Обрати внимание - как будто писала машина или виртуоз-писарь - буковки ровненькие, одна возле одной, но без соединений, они словно выдавлены, как для слепых. Вот, пощупай!
Действительно, пальцы ощутили выпуклости, но этот удивительный шрифт был слишком мелким, чтобы его мог разобрать слепой.
- Это бумага словно живая, ты понимаешь?! Потрясающе! Я от волнения даже прочитать ничего не могу, меня всего колотит!
- Я принесу тебе кофе.
Весь день Афанасий провел за чтением непонятных текстов. Вернее, все, что он читал, было очень даже понятно и даже порой банально, но чаще всего сумбурно, прерывисто, с перескоками с одной темы на другую - безо всякой связности и логичности.
- Вот, смотрите, - пояснял он вечером Ольге с Ириной, - здесь выписана какая-то тирада со сплошными матами в адрес какого-то Чеснокова, затем абзац и какие-то цифровые выкладки, похожие на бухгалтерский отсчет за год, затем какие-то бредовые восклицания о любви, потом слова из песни, потом стихи, потом какие-то сексуальные охи и вздохи, здесь опять сплошной мат, какой-то чертеж, а на этом листе вообще, вот, смотрите, детский рисунок, а вот на этом порнография.
Действительно, на одном листе очень аккуратными линиями была отображена откровенная сцена совокупления.
- А это что? - Ирина взяла лист, на котором было стократно повторено "а-ла-ла, па-па-па".
- Ну ты же читать умеешь.
- А здесь вот текст из "Войны и мира" Толстого, - показала Ольга.
- Никакой логики! - развел руками Афанасий, - просто крыша едет!
Ирина его утешила:
- Да чего тут особенного? Какой-нибудь обычный трюк. Специальная бумага для мошенничества. Кому это принадлежало? Преступникам. Вот они и применяли какую-то технологию для с своих делишек. Заключат, к примеру какой-нибудь договор, а потом на листе вместо печатей и подписей вот эта галиматья. Ты что, фокусов никогда не видел?
- А ты что скажешь?
- Все возможно. Сейчас уйма неучтенных изобретений, каким-нибудь открытием мог воспользоваться кто угодно. Все эти тексты смахивают на злую шутку...
Ольгу перебила Ирина:
- Как бы и деньги не оказались шуткой.
Афанасий вытащил доллары. Купюры были пересмотрены и по всем признакам не походили на фальшивые.
- Возьми двести долларов, обменяй завтра, - попросил он Ольгу.
Это она сделала, доллары были настоящие.
Вечером следующего дня Афанасий вновь занялся бумагами. Он сидел наверху за столом, курил, когда пепел от сигареты упал на лист. И мгновенно текст исчез, на его месте появился новый, потом исчез и этот, возникли рисунки, потом чертежи и снова текст - все это стремительно, как на экране телемонитора. Он потер пальцем чуть заметный след от горячего пепла, подул на это место и все успокоилось, лист был белым. Он отложил его в сторону. Ему пришла в голову мысль поэкспериментировать с другими листами - испытать их водой, огнем, холодом... Взгляд его упал на отложенный белый лист и он вздрогнул. На нем была фраза:
"Не делай этого!"
Ему стало не по себе, он даже оглянулся по сторонам - так явственно ему показалось, что он не один. И ему как-то сразу расхотелось экспериментировать. Ночью он ворочался с боку на бок, вставал, зажигал свет, смотрел - не исчезли ли тексты. Они оставались прежними. "Не делай этого!" - читал он и снова укладывался.
