джбн7.
Некаво пахожево на Людей вблизи не было, мутанты и проче - те были тоже не всчёт.
Тогда Лемур, шыроким жестом - угощайся мол! - вынул из кармана свинцовый тюбик масляной
краски,
подошел к воротам, где была нарисована звизда, левый луч, которой действительно изгибался, как
качерга.
Уверенно лучи он обровнял, заострил и выпрямил.
– Скажи, дляфуя это граффити? – спросил ЖеГ, Лемура, любующевося через прещуреный ладонью
правый глаз проделаной работой.
– Будьте-нате объясните мне, толька па проще: - что все это значит?
Лемур сунул тюбик в карман. Сорвал лист лопуха, вытер закрашенный палец и, глядя Же в лицо, сказал:
– А это значит, что из этого дома человек ушел в действующую армию Дебеторов мочить мутантов.
И с этого времени этот дом находится под нашей охраной и защитой. От флудерасоф, флемейров и
прочева Долгу!
У тебя отец - тоже на колчаковских фронтах Анкореджа?
– Да-да! Да-да! – с волнением и предыханием, встал па стойке пятки-месте, носки врозь ЖенГ.
– Он командир. Баевой прапорщиг, камандует дивизионом реактивных трактаров.
– Значит, и ты находишься под нашей охраной тоже. Мы тебя крышуем, проще гаваря, - надул щеки
Лемур
Они остановились перед воротами седуще пере кошеной Домины.
И здесь на заборе была пребита наресованая звезда.
Но прямые светлые лучи ее были обведены широкой черной каймой.
– Вот! – сказал Лемур. – А из этого дома человек ушел в Зону навсигда. Это дача майора Кузнецова, который служил на блок–посте на Кордоне. Тут живет его жена и та маленькая девочка
(Я думаю – ветераны помнят ту историю), у которой добрый Разя так и не добился, отчего она часто плачет. И если тебе случится, то сделай ей, Жэг, что-нибудь хорошее.
И только для того, чтобы не молчать как придурок, Жэг спросил:
– А рази Разя добрый?
– Да, – ответил Лемур. – Он сын ????, ?????. Он часто бранит скандалиста и пантареза Хемуля, но сам везде и всегда за него впрягаетцо.
Резкий ментальный окрик заставил их обернуться. Неподалеку, уперев все имеющиеся у него руки в
бок
- стоял «О» и орал на инфразвуке одному ему панятные междометья. Папутно дублируя крики
языком жестоф глухо-немых.
ЖеГ повернулся к Лемуру: он хотел подвести его и познакомить с ним «О».
Но новый ментальный удар, строгий и холодный, как Ледокол Арбениной заставил его от этого
отказаться.
Виновато вильнув Лемуру хвостом в чорно/белую полоску и недоуменно задрав второй потбородок, йуный контролёро пошол к страшему братцу.
–Жэг! – тяжело дыша, с ненавистью в голосе сказал О. – Я запрещаю тебе разговаривать
с этим клованом. Теперь. Тебе. Всё. Пнятно?
– Но, «О», – пробормотал Жэг, – что с тобою? Почему?!
– Я запрещаю тебе подходить к этому фулюгану, – твердо, как атрезал "О".
– Тебе тренадцать, мне аж восемьнацать. Я твой братц... Я старше. И моё кунгх-фу сильнее твоего, ситхи рулят, джедаи нипрайдут, даздраствуит Дарт Вёдер. И, когда папа Задоф уезжал, он мне
велел...
– Но, ты ничего, НИ-ЧЕ-ГО не понимаешь! – с визглявым отчаянием воскликнул Жэг, он хотел объяснить все, оправдаться даже в том что только мог придумать.
Аднака... он не мог. Это была секретная, закрытая информацыя. Он был не вправе.
И, махнув рукой, он не сказал братцу больше ни слова, ни гу-гу.
Сразу же он лег спать, даже не паел толком - только ведро полу выкипшей на примусе вотки.
Но долго не мог уснуть - т.к. вотка требовала продолжения и искала выход.
А когда уснул, то как то так и не услыхал, как ночью постучал в окно взмыленный, как лошать Прежывальцкого нарочный и подал с нарочным телефонограмму от отца Задова.
***** №0010 *****
В гарнезоне - Светало.
Труба горнизта, бодро и, главное - нагло так, пропела побудку. «Ту-ту-ту туру-ру-ру-ру!!!»
Старуха процентщица закрыла дом, пепикнуф лентяйкой - паставела калитку на сигналку, а сама, крехтя и прокленая цены и Крайзес атпрвелась в АТП тачить тапор.
Но, не успела она завернуть за угол, как из-за куста дуба, стараясь не греметь пустыми головами
и предержывая от герха падальтше мобильные теле сестемы в состоянии off-лаен, выскочило
пятеро
накаченых юных натуралистов. Не разу не задумавшысь они тудже окупировале колодетц:
