Второе… А вот теперь мы обратимся к тому, с чего начали разговор. Апостол Павел в одном месте пишет – правда по другому поводу, но я думаю, можно применить его слова и к данной ситуации, – что можно оказывается спастись, но как из огня, когда все сгорит! Спасется человек, как из огня, а сам остался ни с чем!
О чем мы говорили? Христианство дает возможность человеку уже здесь подготовиться к той жизни, и своей борьбой с грехом, понуждение к добродетели и покаянием освободить себе путь к Богу. То есть подготовить себя таким образом, что там безболезненно достичь этого спасения. Человек же, который не знал христианства, поэтому не мог вести правильной человеческой жизни. Слышите? Христианская жизнь – это и есть правильная человеческая жизнь! Кто не знал этого – ой! – как многим он заражен!.. И вот здесь‑то и начинается все то, о чем мы начали сегодня говорить. Не зная этого, он попадает в тот мир и тут употребляется то слово, которое сегодня не произносили, но которое, по–видимому, подходит – начинается истязание, что называется, человека. Не кто‑то, конечно – Бог никого не истязает… А истязание, потому что страсти, с которыми он не боролся; эти пороки и т. д., к которым он не знал как и подходить – и вообще он не знал о праведной жизни – вот здесь‑то встреча с этим миром оказывается для человека в высшей степени тяжелой и страшной. Нехристианам, – то есть не знающим, как вести правильную человеческую жизнь, – тяжел тот мир.
Да, возможно, если он не похулил Духа Святого, что к страшному суду этот процесс изменения, который в человеке идет, может привести его к спасению… Может быть, но какой это тяжелый путь!? Представьте себе: приглашают на прекрасный прием – один человек знает дорогу и проходит безболезненно, а другой – не знает и попадает к таким, то разбойникам, то в болото куда‑то – в общем, в конце концов, весь избитый израненный придет. То есть через труды, страдания он пройдет – разница большая!? Очень большая разница…
А Бог есть любовь, поэтому Он предупреждает, поэтому Он посылает апостолов: "Шедши научите все народы, крестящее их". Все народы, потому что Он есть любовь и предупреждает каждого человека – для того, чтобы он не страдал, как можно меньше страдал, – говоря о том, что ему будет. Так что, мне кажется, что спасется конечно больше людей. Я думаю, что спасутся многие люди, которые искренне стремились жить по совести, искренне стремились к правде; которые осознали и увидели свою немощь, свою нищету в борьбе с тем злом, которое в нас присутствует. Но жалко нехристиан: очень много им придется перестрадать, чтобы измениться настолько, чтобы принять Бога; не пасть перед лицом того зла, тех страстей, которые обуревают нашу душу.
Вот так. Ну вот мы коснулись с вами второй стороны. Ну а насчет вечных мук, я вам скажу, вопрос это очень сложный. В своей книжке, которая у меня вышла, я решил включить эту тему и там показал, как смотрит на этот вопрос целый ряд наших русских мыслителей и богословов. Их точки зрения действительно очень интересные… Все пытаются решить эту проблему, просто потрясающую антиномию: с одной стороны – Бог любовь, вплоть до креста, а с другой стороны – вечные муки.
Ну, первое, что я хочу сказать: по–видимому, все‑таки соотношение спасенных и погибающих может наоборот будет, а не то, которое мы сначала обозначили, если христиане верят словам Христа, что всякий грех и хула простятся, и хула на Сына Человеческого простится, а хула только на Духа Святого не проститься. Ну тут нам измерять трудно – не человеческими мерками тут мерить.
Ну, а в отношении возможного решения… Вы знаете, был такой случай – достоверный случай, по крайней мере передают как достоверный. Один сельский учитель однажды спас от смерти зимой какого‑то петербургского аристократа. Ну, сами понимаете, насколько был благодарен ему этот аристократ. Он пригласил его в Петербург и устроил в честь него настоящий великосветский шикарнейший прием, созвав своих родных, друзей, знакомых и т. д. Ну, кто был на больших приемах знает: сел учитель смотрит, справа от него пять–шесть там ножей, тут вилочек; тут тарелочки, тут прочие вещи – он в жизни никогда их не видел и не знает, что с ними делать. То возьмет не в ту руку – искушение, то кушанье – не знает, как за него приняться… Он бедный сидит, обливается потом – холодным потом. Это страдание кончилось тем, что перед его тарелочкой стояло такое овальное блюдечко что ли, в которое налита вода, а он потом весь обливался – берет это блюдечко и выпивает. Все конечно на него посмотрели и отвернулись. Потом он видит, для чего это ставится – для того, чтобы руки мыть, пальчики там обмывать от чего‑то жирного – он тут вообще чуть в обморок не упал. Кончилось тем, что он с этого приема поблагодарил и уехал, но потом всю оставшуюся жизнь часто по ночам вскакивал в холодном поту. Вы наверное понимаете, к чему я это говорю…
