И что вы хотите? А какая третья мировая религия? Буддизм. А он является Средневековой религией? Вернее не религией, а этической философией. Будда жил в 6-ом веке до н. э. Что это было за время? Кто тогда еще жил? Пифагор. Это же надо подумать! Конфуций жил. А еще кто? Лао Цзе. Они же все современники. Манихейство. Они все жили в одно время. Но мы это узнали вместе с китайцами намного позже. Знаете, есть такая вещь: внутриутробное развитие. Оформление идеи, становление, явление и, наконец, их предъявление. Но на все это нужно время. От того что буддизм был уже в 6 веке до н. э., то это совсем не значит, что буддизм был таким же, что и сейчас в Америке. Это же все понятно. Есть внутриутробное состояние, завязь. Самым гениальным среди них был Конфуций, потому что его Империя стоит до сих пор. Почему Пифагор не стоит? Почему от Пифагора остались легенды и штаны, а от Конфуция китайцы, которые шьют джинсы? Если вы возьмете ислам, то как только умер пророк Мухаммед, шииты и сунниты немедленно взялись за ножи и друг друга перерезали. Они режут не только неверных, но и друг друга. Таким образом, Средневековье цветет и пахнет. Религиозные войны. Коран читается один и тот же, но что самое интересное, если взять и рассмотреть мечети, то ни один арабист никогда не скажет, что эта мечеть построена суннитами, а та шиитами. Потому что нет разницы. А вот в христианстве никто ни с кем не воевал и кровь не лил. Католики никогда не поднимали на православных руку. Чтобы с ножом, да никогда! Боже упаси! Реформация и войны — это другое. А мы говорим о становлении. В России тоже была реформация. Староверы, к примеру. Дай бог им здоровья. Самые лучшие меценаты были. Были кальвинизм, никонианцы. Мы пошли по стопам Никона. Сенат и Синод. Это же Никон сказал. Есть внутренняя дискуссия, а снаружи можем сказать: католик хуже собаки.
Вспомните Александра Невского — он был парень очень хитрый. Что он сделал? Надрезал вену, налил в кумыс и выпил. Он заключил мир с татарами и назвал их братьями. Я ошибаюсь? Нет. И на кого пошел? Это интересно. Что такое наше отношение с крестоносцами. Это тонкое дело и эпизодическое. А я говорю о генеральной линии. Когда сарацины пошли на Испанию, вместе с ними были и византийцы, со знаками креста, как утверждает Гумилев. Но это ничего не значит. Сунниты и шииты. Они до сих пор друг друга режут, а культура единая. Православные и католики. Две совершенно различные культуры. Политика это другие эпизоды.
Между традицией западной и восточной две очень большие разницы и обе традиции выросли одна из греческого корня, а вторая из латино-римского и создали две абсолютно различные культуры, которые существуют и по сей день. Когда произошел развод? Раскол был в 16-ом и 17-ом веках. Мы православные развелись с Папой. Мы сделали гражданский развод. Что это такое, кто-нибудь знает? Если нет, я расскажу. Он должен быть юридически оформлен? Да. И мы юридически с Папой оформили это, потому что в мире мы никогда не жили. А когда разводятся, то что делают? Делят имущество. И мы тоже поделили. И я настаиваю на этой архисерьезной дате — 1054 год или 8-ой Вселенский собор. У нас было три предмета или три вопроса, которые мы решали.
Первый вопрос: что можно, а что нельзя изображать в искусстве? Это был главный вопрос. Основной. Вопрос религии, этики и вообще всего. Это сейчас изображай, что хочешь, только нечего изображать. Мы знаем эпохи, когда что-то можно было, а что-то нет. Говорю латинскую формулировку: «Изображению подлежит все то, о чем рассказано или упомянуто в обоих Евангелиях». В Новом и Старом Заветах. Встреча с Рахелью — пожалуйста! Сколько хотите. Жертвоприношение Авраама — ради Бога! Пишите. Дерево упомянуто — вот вам и дерево! Получите. А у нас формулировка была другая. Изображению не подлежит ничего, что не является узаконенными церковными праздниками или избранными святыми. Таким образом, получается что? Для изображения отбирается праздничный ряд, который в дальнейшем становится основой Иконостаса. Только то, что входит в праздник, а что не входит изображению подлежать не может, даже во фресках. И отдельной строкой семантика Деисусного чина со Страшным Судом. Таким образом, формируется Средневековое художественное сознание. Формируется через семантику храма и Иконостаса. Решение 8-го Вселенского собора до сих пор никто не пересматривал. Если Петр I в 18-ом веке объяснил, что кроме сакрально-религиозного искусства существует искусство светское, то оно идет параллельным курсом. Потому что религиозное искусство остается изографическим и не может отступить от канона. Тем более, что эта за Богородица, если у нее не такой нос, глаза и младенец сидит не там. Пожалуйста, для домашнего пользования, как у Васнецова. Это очень серьезная вещь. Что касается Западного искусства, то оно предлагает то, что исключено у русского. Оно предлагает внутриконфликтное изображение. Драматургию, например, в России, до середины 19-го века за исключением только одного единственного Дионисия никто и никогда не изображал. «Тайная вечере», «Поцелуй Иуды». Что это за праздники такие? Поздравляю вас с таким праздником. А на Западе поцелуй в тему — любим обсудить и любили обсудить всегда. Почему? А вот почему: бдительны к Дьяволу должны быть все и каждую секунду. Напряжены. Собраны. Сопротивление человека к козлу должно быть привито. Бдительность по отношению к соседу. Серьезнейшая вещь. Право на изображение имеет все, потому что пространство обоих Евангелией сакрально. Оно зачем-то дано: и про царя Давида, и про праотцов и про сотворение мира. А самое главное любовные истории, кто кого поцеловал, предал, сына подкинул. То есть это должна быть тяжелая, конфликтная, серьезная ситуация, в которой принимают участи все. Я не хочу давать оценки результата от этой серьезной дележки имущества. А вы знаете, где делиться это имущество? В голове, сознании. Это формируется два абсолютно разных стереотипа сознания. И формируются они не тогда, когда был принят общий Символ Веры и проходила война с ересью, и когда кто-то делил пространство, а после того, как Андрея Боголюбского убили. Это была серьезная политика, но самое главное это то, что стереотипы сознания сегодняшнего дня, национального сознания или то, что мы называем ментальностью, формировались именно тогда, когда было поделено имущество.
