— Ты хочешь сказать, что мы должны найти дракха, который делал это… и убить его, — мрачно сказал Шеридан.
— В сущности… да.
— Как же, во имя Валена, нам это сделать? — спросила Деленн.
— Мне бы хотелось ответить на этот вопрос… но я не могу.
Гарибальди медленно подошел к Дэвиду. Казалось, тот был намерен вечно сражаться со своими путами. Все время, пока Дэвид бодрствовал, он продолжал биться; и прекращал вырываться, лишь когда засыпал, но засыпал он лишь тогда, когда совершенно выбивался из сил и не мог больше двигаться.
Гарибальди сосредоточил все свое внимание на Страже, посмотрев ему прямо в отвратительный глаз.
— Кем бы ты ни был… где бы ты ни был, — настойчиво сказал он, — если ты видишь меня… чувствуешь меня, в общем… я говорю тебе: я найду тебя. И когда я это сделаю, ты можешь быть уверен лишь в одном, что твоя смерть будет быстрой и легкой. Поверь мне: я был бы рад продлить ее. Заставить тебя прочувствовать каждую секунду мучений, продлить их так долго, как это только возможно. Но я не хочу, чтобы оказывал влияние на этого мальчика дольше, чем необходимо. Ты понял, кусок дерьма? Я. Найду. Тебя.
Казалось, Стража не очень-то напугала такая перспектива.
Обед в тот вечер был более чем безрадостным. Вир и Сенна сидели вместе с Деленн, Шериданом, Франклином и Гарибальди за столом, который ломился от блюд.
К сожалению, большая их часть осталась нетронутой, так как никто не выказал особого аппетита.
Франклин вкратце сообщил центаврианам то, что уже сказал остальным. Вир не был особенно удивлен тем, что услышал.
— Не могу сказать, что удивлен, — сказал им он. — Вы знаете, когда я нашел Г'Кара и Лондо…
— Вцепившимися друг другу в горло, — мрачно продолжил за него Шеридан.
— Нет… нет, я не об этом… Лондо пытался заставить Г'Кара сражаться с собой. Ему хотелось убедиться в том, что вы двое спасены, и он добровольно пожертвовал жизнью ради этого. Страж мог все испортить.
— Вы полагаете, что это изменит наше мнение об этом парне к лучшему? — спросил Гарибальди.
— Майкл… — попытался осадить его Шеридан.
Но Гарибальди не слушал его. Он поднял вилку, которую не брал в течение двадцати минут, и наклонился вперед.
— Вы сидите тут и говорите мне все это, хотя он был в ответе за гибель миллионов задолго до того, как дракхи подцепили его на крючок, а теперь мы все должны испытывать жалость к Лондо Моллари и гордиться им, потому что он пожертвовал собой, чтобы спасти трех человек? Допустим, что ради этих троих человек я и сам прополз бы через ад по битому стеклу, лишь бы только им помочь, но, все же, их было всего трое. Разве это уравнивает счет?
— Нет, — мягко ответил Вир.
— Тогда не пытайтесь строить из него великого героя, по крайней мере, не при мне.
На мгновение Деленн подумала, что Вир смутится от столь свирепой и яростной вспышки гнева Гарибальди. Но он всего лишь устало сказал:
— Знаете, мистер Гарибальди… Лондо был бесконечно очарован Землей и ее жителями. Он старался всеми силами помогать вам. Он делал это тайно, за кулисами, делал добро, о котором ваш народ никогда ничего не знал. Он все время изучал земную культуру, всегда что-то искал, всегда пытался понять. Я иногда спрашивал его, почему он так интересуется вами, но он никогда не давал мне удовлетворительного ответа. Но знаете что? Думаю, что я понимаю его. Я думаю, что во многом… он был гораздо ближе по духу к любому из вас, чем к нам. У него было ясное представление о том, что ему нужно, эта мечта была совершенно недосягаема для него, но он никогда не прекращал своих попыток воплотить ее в жизнь, несмотря на свойственные его характеру недостатки, мешавшие ему. Лондо Моллари не был героем, мистер Гарибальди. Он был… был слишком похож на человека.
Наступило долгое молчание, а потом Шеридан повернулся к Виру:
— Хорошо сказано, — заметил он.
Гарибальди закатил глаза.
— Иногда я никого из вас не понимаю.
— Все в порядке, сэр, — ответила Сенна. — Я тоже никого из вас не понимаю. Но я говорю, в основном, как посторонний. Я вижу, — и она окинула взглядом всех, кто сидел за столом, и улыбнулась, — что здесь собралась группа людей, которым очень нравится быть вместе… но им довелось через столько пройти, что они не знают, возможно ли это.
