Вдали затявкали немецкие пушки, прочертили горизонт цветные пунктиры трассирующих пуль. Вблизи бабахнул и, уносясь прочь, замер одиночный выстрел. В небе повисли две ракеты, залив окрестность лунным светом.
Пробравшиеся на нейтральную полосу чекисты затаились в обвалившейся воронке. Таганов еще раз перебирал в памяти «легенду» — свою вторую биографию. Разведчик должен знать ее лучше настоящей...
Легкий толчок вывел Ашира из задумчивости.
— Пора! — хриплым от долгого молчания голосом прошептал подполковник и, крепко пожимая твердую руку Ашира, обнял его за плечи. Таганов чувствовал в темноте чуть грустную, добрую улыбку Касьянова. — Попасть тебе в цель, Стрела! Счастливого пути и благополучного возвращения... Слева — минное поле, возьми правее. Береги себя, дост[23]!
Ашир молча кивнул, бесшумно выполз из воронки и исчез в черной пустоте. Ужом юркнул под колючую проволоку, не спеша прополз по-пластунски минут пятнадцать и, оглядевшись по сторонам, сел, прислушался — вокруг тихо. Встал. Разведчик больше всего боялся нелепой смерти — его могли обстрелять и немцы, могли пустить вдогонку пулю и свои. Ведь кто знает, с какими истинными намерениями уходит к вражеским позициям человек в форме советского воина. Озабоченный одной мыслью — поскорее добраться до расположения немцев, — он потерял счет времени. Взглянул на светящийся циферблат часов — не прошло и получаса, как распрощался с Касьяновым, а показалось, прошла целая вечность.
На востоке занималась заря. Из мелкого осинового леса потянуло зябкой прелью. Впереди смутно выступал неясный силуэт какого-то предмета. Дерево или человек? Разглядывать Ашир не стал. Подошел поближе и, пригнувшись, спрыгнул в какой-то окоп. Держась за его мокрые осыпающиеся стенки, чуть прихрамывая от ушиба, побрел туда, откуда глухо доносилась немецкая речь. Все внутри колотилось, как в лихорадке. Страшился не смерти, нет, а с содроганием, даже с омерзением к себе ждал той минуты, когда, увидев врага, поднимет руки и сам подойдет, чтобы сдаться в плен.
Окоп упирался в узкую, как большой арык, лощину, к которой приткнулся осинник. Неподалеку виднелась окраина села. Переговариваясь, навстречу — видно, на смену караула — шли немцы в шинелях и касках, с автоматами на шее. Странно, они не обратили на него внимания, наверное, приняли за своего. Хотел окликнуть, но как: по-русски или по-немецки? — и сдержался. Он не имел права выдавать, что отлично говорит на немецком. Еще не осознавая, что предпринять, Таганов пошел вперед, натыкаясь на брошенные орудия, разбитые ящики из-под снарядов... Замаячили фигуры гитлеровцев. Вот они, кому надо сдаться.
Кто-то начальственным тоном распекал часового, грозил расстрелом, грязно ругался. У длинных рядов тюков, прикрытых брезентом и забросанных еловыми ветвями, стояли двое. Молодой офицер в поблекших от грязи серебряных погонах, увидев красноармейца, от изумления разинул рот. Подняв руки, Ашир приближался медленно, мучительно долго. В одной руке он держал пропуск-листовку на русском и немецком языках. Такие листовки разбрасывали фашисты, призывая советских воинов переходить на их сторону.
Офицер, выхватив пистолет, бросился к нему. За ним следом, поводя автоматом, оторопело заорал солдат:
— Хенде хох!
Таганов вздрогнул, вытянул руки еще выше. Гитлеровцы нерешительно топтались вокруг него, не зная, что предпринять.
— Заблудился! — возбужденно заговорил пожилой солдат, еще не оправившийся от страха. — Вот удача, господин лейтенант! Никак начальство отметит вас и... меня.
— Не видишь, у него пропуск наш, балбес баварский! — не разделил восторга своего подчиненного безусый офицер, начав обыскивать красноармейца. — Сам перешел, без оружия.
Он поднял злое белесое лицо и неуверенно спросил, не надеясь на положительный ответ:
— Шпрехен зи дойч?
Опустив руки, Таганов бессмысленно уставился на лейтенанта. Затем, словно опомнившись, мотнул головой, выдавил:
— Найн шпрехен, говорю по-тюркски, по-русски...
Подходили офицеры и солдаты, разглядывали его — кто с любопытством, кто равнодушно, а кто и с презрением. Капитан со знаками артиллериста, старше всех по званию, сказал караульному офицеру:
