Заерзав на кошме, Пирли-бай вопросительно взглянул на Мадера.
— Вы, бай-ага, можете не волноваться. — Мадер усмехнулся в душе, довольный, что сумел-таки задеть за живое этого спесивца, — вас это не коснется. Германское командование будет вам благодарно, если вы возьмете на себя подготовку судоводителей. С высадкой десанта в Красноводске мы захватим флот, и они нам понадобятся...
— У бая-ага отличные капитаны, — встрепенулся Атаджанов, — и команды для судов он наберет...
Пирли-бай промолчал. «Все это суесловие, — подумал он, — а пока что в Иране русские войска. Да и пустят ли они сюда немцев? Если же вдруг придут, то как поведут себя? Большевики вон на чужое добро не зарятся — покупают, золотом рассчитываясь, людей не обижая. А Мадер, свой десант еще не высадив, уже о реквизиции заговорил».
— А вы, эфенди Атаджанов, — Мадер будто не заметил выразительного молчания Пирли-бая, — свяжитесь с руководителями узбекских эмигрантов. Они сформировали Тамерлановский батальон, переплюнули вас, туркмен. Не мешает узнать, как узбеки сумели создать такую ударную силу. И берите бразды правления всеми делами в свои руки. Мы вам поможем...
Атаджанов невольно принял начальственную осанку. Черкез и Ходжак едва заметно переглянулись: этот Метюсуф становится опасным.
— А как быть с Эшши-ханом? — Атаджанову идея с привлечением афганских туркмен явно пришлась по душе. — Кого на переговоры послать? Или вызвать?..
Мадер неопределенно кивнул, подумал: у Эшши-хана характер не мед. Вылитый отец, сам верховодить захочет. Атаджанов заерепенится. Но у того свои счеты с Советами, и он зол, как тысяча дьяволов.
Вечером Мадер, зашифровывая радиограмму, предназначенную Каракурту, который находился в Афганистане, спросил у Черкеза:
— Что, если свести Атаджанова, Эшши-хана и Бабаниязова, руководителя подпольной организации «Вера ислама»? Пусть договорятся о координации совместных действий.
— Но Бабаниязов в Ташаузе...
— Его можно вызвать, хватит в подполье киснуть. Русским сейчас не до границы. Они разрешили проезд в Ашхабад иранским купцам, торгующим продуктами питания. Пристегнуть бы Бабаниязова к кому-нибудь из торгашей.
Под утро Черкез, оседлав лошадь, уехал с рацией в горы. Опасаясь быть запеленгованным советской военной контрразведкой на севере Ирана, он выходил в эфир с разных точек, но это скорее делалось, чтобы усыпить бдительность Мадера, немецкой агентуры, все еще рыскавшей по стране. Черкез не знал точно, куда и кому передавал радиограмму, но догадывался, что она предназначалась Нуры Куррееву, тому самому наглому туркмену, с которым повстречался на вилле Мадера.
После передачи этой радиодепеши Черкез сразу же отстучал в Ашхабад на другой частоте сообщение о тайных фашистских складах оружия и взрывчатки в горах Копетдага, о готовящемся десанте легионеров, о формируемых бандитских отрядах, нацеленных для удара по Небит-Дагу и поселкам на побережье Каспия. Предупредив о замысле Мадера организовать встречу Эшши-хана, Атаджанова и Бабаниязова, попросил совета... Черкез имел и другие каналы связи, но воспользоваться рацией при удобном случае ему посоветовал Иван Розенфельд, оставшийся в Берлине.
Мадер, получив ответ от Каракурта, вновь затеял разговор о встрече, теперь уже только Атаджанова с Бабаниязовым, не вспоминая об Эшши-хане. Черкез не стал допытываться, почему резидент изменил свое решение.
— Боюсь, не раскачаем мы Бабаниязова, — высказал свое опасение Черкез, — не поедет он в Иран — трусоват. Это не Эшши-хан...
— Эшши-хан от встречи отказался. — Мадер, расшифровывая радиограмму, досадливо поморщился.
— Напрасно.
— Еще не все потеряно, — сказал Мадер, полностью ознакомившись с ответом Каракурта. — Если Бабаниязов согласится на встречу где-нибудь в приграничном районе, сумеет ли Атаджанов сам перейти на ту сторону и вернуться?
— Если хорошо организовать переход, то да. Он уже не раз переходил.
— Ходжака пошлем. Проводником.
— Он мог примелькаться на границе. Да и зачем Атаджанову нянька?
— А если вы его поведете? — Мадер испытующе глянул на Черкеза.
— Думаете, это менее опасно, чем для Ходжака? На том участке Сумбара меня, пожалуй, тоже хорошо запомнили.
