Легенды старой Москвы - страница 73

В результате рисунок К. Иванова оказался наиболее близким к варианту герба петровского времени, к тому же в нем были использованы некоторые детали (обнаженная голова, положение рук Георгия) из более древних, традиционных изображений святого.

Однако этот вариант московского герба, получивший сразу широкое распространение, печатавшийся на страницах периодики (например, в газете «Куранты» — на каждой странице), не был официально утвержден. Более того, он был раскритикован специалистами, причем основной упрек художнику заключался в том, что-де «святой Георгий — человек в общем-то военный, изображен без шлема». (Хотя традиционное иконописное изображение Георгия в сюжете «Чудо о Змие» с обнаженной головой содержит важную и глубокую мысль: святого защищает не шлем, а его святость.)

Но как бы там ни было, критики-геральдисты объявили, что в таком виде герб «не имеет юридической силы».

События 3–4 октября 1993 года и роспуск Моссовета прекратили депутатскую деятельность художника К. К. Иванова.

О последующих событиях корреспондент «Вечерней Москвы» рассказывает: «Его в здание Моссовета пустили только для того, чтобы „забрать вещи“. Он взял эскизы герба Москвы и свои карандаши. Карандаши унес в мастерскую, эскизы и письмо энергичного содержания — все о том же гербе Москвы, который надо все-таки утвердить, — направил мэру Москвы».

Мэр от идеи московского герба отказываться не собирался. Для доработки проекта К. Иванова была создана «рабочая группа».

23 ноября 1993 года вышло официальное распоряжение мэра Москвы «О восстановлении исторического Герба города Москвы», которое объявило о введении городского герба как «символа города, государственности и власти» и утвердило его эскиз.

«Рабочая комиссия» вынудила художника фактически отказаться от его проекта и просто перерисовать «сочинение» фон Эндена. Кроме того, в процессе учета замечаний ему «…пришлось уйти от религиозного образа Георгия», то есть образа христианского небесного покровителя, и тем самым отказаться от высшего смысла символа.

В преамбуле официального распоряжения мэра сделан упор на «историчность» принимаемого герба и мнение специалистов.

«В целях сохранения исторической преемственности и восстановления утраченных традиций города созданной для этого рабочей группой проведена работа по воссозданию Герба города Москвы. Изучено значительное количество исторических геральдических и иконографических материалов по этой теме, проведены многочисленные консультации со специалистами, разработан ряд эскизных проектов.

После тщательного и всестороннего обсуждения Объединенный экспертный совет с участием ведущих историков-геральдистов, представителей Союза художников и Патриархии рекомендовал к использованию вариант, разработанный на основе первого официально утвержденного в 1781 году Герба города Москвы и получивший положительное заключение Российской государственной геральдической коллегии».

В «Положении о Гербе города Москвы» речь идет также об историчности: «Настоящий Герб воссоздан на основе иконографического сюжета „Чудо Георгия о Змие“ и изображения его на печатях, монетах, княжеских и царских гербах Древней Руси, а также по образцу первого официально утвержденного Герба Москвы 1781 года». Странное противоречие между заявлением об изучении исторических материалов и принятием за образец герба 1781 года, в котором не сохранено ничего от герба Древней Руси, указывает на то, что решение было принято по формальному бюрократическому признаку: по сделанному уже до них «высочайшему утверждению».

Если бы готовивший это распоряжение чиновник хотя бы ознакомился с вопросом по существу, то он вряд ли поставил бы в один ряд русские исторические материалы и абсолютно игнорирующее их «сочинение» фон Эндена, о котором можно сказать, что оно ярчайший пример забвения древних образцов и пренебрежения ими. Но поскольку в стране наступила эпоха смуты и самозванцев, то вполне закономерно, что и на гербе столицы появился не истинный герой, почитаемый москвичами, а иноземный самозванец под его именем. Как в оные времена — Лжедмитрий.