Легенды старой Москвы - страница 131

— Ладно, устрою потеху.

На балу этом были разные графы да князья, женский пол — барыни, под музыку плясали-танцевали. Все одеты хорошо в шелка и бархат. Махнул Брюс рукой, и вдруг эти господа, которые по паркету кренделя ногами выделывали, видят — на полу отчего-то мокро стало. Поначалу подумали, что с кем-то грех случился, пошли тут «хи-хи» да «ха-ха». Но только видят — идет вода из дверей, из окон.

И тут ударило им в голову: наводнение началось, Нева из берегов вышла.

— Потоп! Потоп! — закричали все в страхе. Госпожи-барыни подолы задрали, генералы-князья кто на стул, кто на стол, кто на подоконник взобрались. Все вопят, орут, думают — конец им пришел.

И только один царь Петр понял, что это Брюс отвод глаз сделал.

— Прекрати свои штуки, пьяная морда! — приказал он Брюсу.

Брюс опять махнул рукой, вода пропала, везде сухо, только барыни все с задранными подолами стоят, князья-генералы на стульях и столах корячатся. Такая срамота!

Царь Петр говорит гостям:

— Продолжайте веселиться, а я с Брюсом разберусь. Подозвал он к себе Брюса, принялся ему выговаривать:

— Ты моих гостей осрамил! Нешто я такую потеху приказывал тебе сделать?

— Что касается твоих гостей, — отвечает Брюс, — то, по мне, они не гости, а сброд.

— Не смей так выражаться! Я их не с улицы набрал. Говоришь невесть что с пьяных глаз!

— Точно, выпил. Да только скажу, пьяный проспится, а дурак никогда.

— Так, по-твоему, выходит, что я дурак? — возмутился царь.

— Я тебя не ставлю в дураки, — отвечает ему Брюс, — а только меня досада берет, что ты взял под свою защиту этих оглоедов.

Ну, слово за слово, в голове-то у Брюса шумит, и наговорил он много лишнего. И царь еще пуще рассердился.

— Я, — говорит, — вижу, что ты о себе чересчур много понимаешь: все у тебя дураки, один ты умный. А раз так, нечего тебе промеж дураков жить. Завтра поутру пришлю тебе подводу — и отправляйся в Москву, живи в Сухаревой башне.

— В Москву, так в Москву, — согласился Брюс и пошел домой. Царь Петр думал, что Брюс проспится и утром придет у него прощения просить. Только утро прошло, день наступил — Брюс не идет. Тогда царь сам пошел к Брюсу.

Видит: Брюс собрал свои книги, бумаги, подзорные трубы и все другое, что требуется ему по его науке, и усаживается в воздушный корабль, вроде аэроплана.

Петр кричит ему:

— Стой, Брюс!

А Брюс не послушался, нажал на кнопку, и поднялся корабль вверх. Царь озлился, выхватил пистолет — бах-бабах в Брюса, только пуля отскочила от Брюса и чуть самого царя не убила.

Взвился Брюсов корабль птицей.

Народ собрался, люди смотрят и крестятся.

— Слава Тебе, Господи! Унесли черти Брюса от нас.

Прилетел Брюс в Москву. Высмотрел с высоты, где Сухарева башня стоит, и опустился прямо на нее. При таком чудесном явлении, конечно, народ собрался, смотрит, говорит разное, кто радуется, а кто Брюса ругает: «Вот принесла Брюса нелегкая».

А Брюс принялся, как и прежде, в Сухаревой башне по науке работать.

Генеральские пушки

Однажды пришел к Брюсу в Сухареву башню один генерал и стал у него допытываться, что он тут делает и какими такими противозаконными чародействами занимается.

— А тебе-то что? — говорит ему Брюс. — Я в твои дела не мешаюсь, и ты в мои не лезь.

— Я — не ты, я — другое дело, — отвечает ему генерал. — Мне положено, я — генерал.

— И я — генерал, — говорит Брюс, — ты генерал по эполетам, а я по уму. Сними с тебя эполеты, никто тебя за генерала не примет, скажут — дворник.

Генерал рассердился, грозит:

— Ежели на то пошло, я по твоей башне из пушек бабахну, твою колдовскую башку к чертям разнесу!

Распалился генерал, помчался в казармы и отдал приказ, чтобы немедленно разбить из орудий Сухареву башню.

Привезли солдаты пять пушек, наставили на башню. Генерал командует: «Пли!», а ни одна пушка не выстрелила. Солдаты и так и этак стараются, а ничего не получается: не стреляют пушки.

Брюс с башни смотрит на них, смеется, потом говорит:

— Вы, дураки, орудия песком зарядили и хотите, чтобы они стреляли.

Солдаты разрядили пушки, посмотрели, а в них вместо пороха — песок.

Народ, который вокруг собрался, говорит генералу: