Легенды старой Москвы - страница 109

Постепенно урезались стрелецкие льготы и привилегии, стрелецкие начальники нарушали традиционные права стрельцов.

Это было прямо связано с процессами преобразования государственного управления. Бюрократизация государства при царе Алексее Михайловиче, постоянное увеличение управленческого аппарата создали в обществе непропорционально большую прослойку чиновников, контролирующих, распределяющих, руководящих, учитывающих.

Все они в той или иной степени имели возможность красть казенные средства и брать взятки, чем и пользовались. Эти чиновники создали свою мораль, в которой воровство и обман были признаны не пороком и преступлением, а нормой жизни. Взяточничество, лихоимство, воровство поразило всю государственную машину, различие было лишь в том, что большие чины брали больше, низшие — по мелочи. То же самое было и в армии. Стрелецкое начальство постепенно стало смотреть на стрельцов как на своих холопов, помыкая ими и обирая их, присваивало казенное, государево, стрелецкое жалованье, заставляло стрельцов, их жен и детей работать на себя. Поскольку стрелецкие начальники были помещиками и землевладельцами, то бесплатные рабочие руки требовались и в их имениях. Стрельцы катастрофически нищали, как, впрочем, и весь народ. Они искали защиты в стрелецких приказах, у вельмож, в суде, но тщетно.

В московских бунтах городских низов — Соляном 1648 года и Медном 1662-го — стрельцы не принимали участия, но наступило время, когда государственные «реформы» прямо коснулись и их, и они взбунтовались. Это произошло в 1682 году, и толчок к выступлению дали политические события.

К этому времени большинством доведенных до отчаяния стрельцов и других слобожан овладела мысль, что единственный способ избавиться от грабежа и угнетения их начальниками — это физически расправиться со «злодеями».

В то же время в высших правительственных кругах, в Кремле подспудно шла борьба за трон, который формально занимали малолетние царевичи Иван и Петр Алексеевичи и на который претендовала их сестра — царевна Софья.

Придворная интрига не интересовала стрельцов. В своих бедах они обвиняли не царей Ивана и Петра, а их окружение — правительство и чиновников. Люди верили в то, что если бы цари знали о настоящем положении народа, то защитили бы народ и наказали бы угнетающих его. Поэтому, когда сторонники царевны Софьи пустили слух, что Нарышкины — родственники второй жены царя Алексея Михайловича, матери Петра, «извели» царя Ивана, сына Алексея Михайловича от первого брака, стрельцы с оружием, с развернутыми знаменами бросились в Кремль, чтобы расправиться с Нарышкиными. На стороне Нарышкиных было немало бояр и начальников, ненавистных народу. Впрочем, как и среди сторонников царевны Софьи.

Вдовствующая царица Наталья Кирилловна вывела на Красное крыльцо царевичей Ивана и Петра. С ней вместе вышли патриарх и ближние бояре.

Толпа остановилась и стихла. Потом кто-то крикнул про обман, и несколько стрельцов, подставив лестницу, влезли на Красное крыльцо, подступили к Ивану и спросили: настоящий ли он царевич Иван Алексеевич и кто из бояр-изменников его изводит? Иван ответил, что он настоящий царевич, его никто не изводит и жаловаться ему не на кого.

Бунт гас. Но тут из толпы выкрикнули имена недоброхотов царевича — Матвеева и Нарышкиных, закричали, что Иван Нарышкин по злому умыслу примеривал на себя царскую корону и царские украшения, и поэтому пусть государь выдаст народу своих недоброхотов. С разных сторон начали выкрикивать имена ненавистных вельмож и требовать их выдачи.

Но в это время один из начальников Стрелецкого приказа, сторонник Нарышкиных князь М. Ю. Долгорукий, неосторожно пригрозил стрельцам за их бунтарское поведение виселицей. Стрельцами вновь овладела ярость. Долгорукого стащили с крыльца и убили.

Это послужило началом общего открытого возмущения. Распаленная толпа требовала выдачи и других своих обидчиков. Несколько вельмож были убиты здесь же, на глазах царицы и царевичей. По всей Москве стрельцы и посадские люди грабили дома «злодеев».