– Дело не сложное! Надо жену в дом привести! И всё!
– Нет, брат Димитри, никого я искать не буду. Женщина – баран что-ли, чтобы её привести?
– Дзмао, ты ни о чём не думай. Не твоя это забота! Уже и нашли за тебя, и приведём для тебя. Красавица, а не девушка! Не хромая, не косая, не деревенская девка. Чистоплотная. Скромная. В Тифлисе живёт, на Башмачном ряду. На мужчин глаз не поднимает. И семья у неё строгая, отец сапожник-карачохели, Аршак зовут. Работящий! Приданное за дочку даёт небольшое – 70 рублей – но и то хлеб, не откажемся! В молодой семье всё понадобится. Соглашайся, чего там думать! Пусть твоя Пепуца с мужем-пройдохой своим от зависти сдохнут, что ты тифлисскую в жены привёл, а не из Мирзаани…
Но не внял Нико настойчивым увещеваниям компаньона, наотрез отказался, хотя тот всеми доступными ему словами и уговорами пытался достучаться до его разума дельными своими советами.
– Что мне до визга ребенка и до лечаки жены! Мне только налей – выпей!
– Много ты стал пить, Нико, упрямый ты человек. Жизнь свою напрасно прожигаешь!
– Много, много, дзмао. – вздохнул он. – Изменился я. А когда-то даже вкуса вина не знал.
– Это когда же такое было? – спросил Димитри и недоверчиво взглянул на него. – В другой жизни что-ли?
– Это время утекло в прошлое, как воды Куры. Жил я тогда у одних людей. Целых 15 лет жил. А потом еще 3 года – в доме их брата. Калантаровы их звали, да благословит их Господь за добро! По гроб жизни я им должен… – его взгляд переметнулся куда-то вдаль, а взор накрыла тоска по старым временам, по ушедшему беспечальному детству. Тоска эта была как бессильное сожаление о невозможности ещё раз испытать эти яркие впечатления. А когда перед глазами встал лик прекрасной Элизабед, мрачная грусть овладела его беспокойным и усталым сердцем. Спустя минуту, вернувшись из своих воспоминаний, он продолжил:
– Что я говорил?… – он взглянул на Димитри. – Да, вспомнил. Тётушки в том доме всегда ставили меня в пример подрастающим детям, выговаривали им: «Что это вы ходите вокруг вина на столе, как кот вокруг сметаны? Так и норовите полакомиться. Забулдыгами станете! Вот смотрите, какой наш Никала умница. Вообще никогда не пьёт!»
– А сейчас что-за чертовщина с тобой происходит? Чего тебе не хватает? С самого утра берёшь из кассы деньги и исчезаешь до ночи. А иногда и до утра. Или, как недавно было, до следующего вечера… С кем проводишь время, Никала, где шатаешься?
– Мало ли где в Тифлисе погулять можно, Димитри? Хорошие люди говорят, 150 трактиров здесь, 200 винных погребов, и столько же духанов! Во многих я был: «Сам пришел», «Загляни, генацвале», «Не уезжай, голубчик мой», «Зайдешь-отдохнешь у берегов Алазани», «Сандро налей пива голова болит». Или, если лень далеко ходить, вот вся Михайловская, от Кирочной до Муштаида, в «садах», любой выбирай: «Сад кахетинское время», «Сад гуляния для золотых гостей»… Везде играет зурна и доли, подают недорогое вино из бурдюка, лобио и закуску – что ещё мне нужно для души, брат?… А в ту ночь был я на Куре… друзья-карачохели пригласили… плыли мы на плоту с факелами по чёрной воде… шарманку слушали – «Семь сорок», «Сулико» «Маруся отравилась»… сердце сжималось… Потом сидели молча под пение старого сазандара:
«В Белом духане шарманка рыдает,
Кура в отдаленье клубится.
Душа у меня от любви замирает,
Хочу я в Куре утопиться…»,
– тихо запел он, но деловой компаньон, осуждающе подняв глаза и нахмурив брови, прервал его песню вопросом:
– Опять много потратил?
– На музыкантов потратил… – признался Нико.
– А молоко кто продавать будет в этой треклятой лавке? Один Димитри? Кто сыр будет продавать? Мацони? Масло? Мёд? Тоже Димитри? А товар кто будет принимать? Конечно, опять Димитри! Потому что «его сиятельство великий князь Николоз Пиросманашвили» – хочет гулять. А потом – отдыхать. Гулять и отдыхать… отдыхать и гулять. А когда придёт обратно – идёт уставший в свою «балахану», чтобы поспать на траве…
– Эх, – Нико тяжело и очень грустно вздохнул полной грудью. – Ничего ты не понимаешь, дзмао. Одни деньги любишь. Когда я там, я испытываю очищение от житейской суеты, получаю радость от свободного, бесхитростного общения… и возношусь к небу…
