– А зачем весянам нам пакостить? Мы ж соседи.
– Весяне – разные. Кто-то с нами дружит, а кто-то – нет.
Старейшина помолчал, подумал, затем резко вскинул глаза:
– А может быть, это – те? О которых рассказывал Зарко. Неведомые, чужие люди.
Брячислав усмехнулся:
– Однако, по словам того же Зарко, их предводитель – нашего племени. Сын Доброя. Не слыхал о таком, но это – наше имя. Что рассказали лазутчики?
– То же самое, что и Светозар. Вернулись радостные, все рассмотрели, не встретив никакой стражи. – Старейшина усмехнулся.
– Если не встретили, то это не значит, что стражи и вовсе нет, – заметил жрец.
Старейшина глухо хохотнул – и в самом деле, кто их, чужаков, знает? А вообще-то, Светозар сказывал – селенье у чужих очень уж многолюдное, куда как больше всех вместе взятых наших. Нешто можно в этаком многолюдстве жить? Как всем прокормиться-то?
Брячислав постоял еще немного, помялся, потом посмотрел на старейшину и спросил о том, что и так уже жгло душу Тарха:
– Как будем с чужими? Дружить или…
Старейшина вздохнул:
– Силой мы с ними не сладим. Опять уходить? Негоже…
– Вот и я так мыслю, – обрадовался Ведогаст. – Тем более их вождь – нашего племени.
– Ладно, вот закончим с покосом, в гости наведаемся. Тем более – звали.
– Звали, – жрец вздохнул, – как бы не пришлось им платить дань.
– Платить? – Тарх гордо вскинул глаза. – А вот с этим – посмотрим.
Близился вечер, светлый и теплый. Закончив работу, косцы бросились к реке – смыть трудовой пот и накопившуюся за день усталость. Снова послышались смех, шутки, песни:
Береза моя, березонька,
Береза моя белая,
Береза моя кудрявая…
Оранжевыми искорками заката зажглись по берегам костры, вкусно запахло ухою и печеной рыбой. Перекусив, те, кто постарше, тешились перед сном доброй беседой да присказками, молодежь же подалась на пожню – завели хоровод.
Далеко за лугом, в кустах у неглубокого овражка, притаилась стража, выставленная Тархом супротив лихих людей. Тех, кто совсем недавно угнал скот, расправившись с пастухами. Хоть и, судя по всему, разбойники невелики были числом, а все ж опасался старейшина: вдруг да вернутся? Как назло, и посланный на поиски злыдней отряд все никак не появлялся, хотя уж пора было, пора…
– Хорошо поют, – прислушавшись к доносившейся с пожни песне, улыбнулся Зарко. – Звонко.
– Да, – согласно кивнув, завистливо вздохнул Горшеня. – Ничего, завтра и наш черед придет.
Оба приятеля несли сейчас первую стражу – с вечера и до полуночи, затем их должны были сменить Настай с Витенем – оба соседних рода охраняли покосы вместе. Вокруг, на фоне белесовато-светлого неба, маячили черные вершины сосен, тихо журчал текущий по дну оврага ручей, где-то совсем рядом куковала кукушка.
– Хорошо! – Зарко устроился поудобнее, растянулся в траве, положив голову на плоский, нагревшийся за день камень. Прислушался – вроде все тихо. Не слышно, чтобы крался кто лесной чащей, не слыхать, чтобы ржали кони…
– Если они охотники, подкрадутся – и не услышишь, – тихо произнес Горшеня. – Куда нам, пахарям, до лесных людей.
Зарко кивнул. И в самом деле, их пришедшее с юга племя испокон веков пахало землю, охотились мало, в основном по зиме, и так прокорма хватало. Эх, кабы не враги…
– И как, интересно, мы этих вражин заметим? – не унимался Горшеня. – А вдруг они другим путем пройдут, за оврагом?
– А Кавдуй на что? – Зарко погладил здоровенного, привязанного к дереву пса – черного, с белыми пятнами. – Ишь, спокоен. Да и, знаешь, честно говоря, мне что-то не очень верится в то, что на нас кто-нибудь нападет. Больно уж нас здесь много. Одно дело – угнать с дальнего пастбища десяток коров, и совсем другое – напасть вот так, внаглую.
– Люди Волка способны на все, – с самым серьезным видом Горшеня повторил услышанные от кого-то слова.
– Да нет здесь их! Были бы – давно бы напали. И не пойдут они за нами в леса – зачем? Им и там хорошо, где мы… – Зарко замялся.
– Где мы когда-то жили, – грустным шепотом дополнил Горшеня. – Эх, вот бы собрать храбрых воинов, да вернуться, да отбить свои земли! А? Что скажешь?
Светозар усмехнулся:
– Скажу, что пустая затея! Тут не в храбрости дело. Просто народ Волка куда многочисленнее нашего.
