Двинулись. Пока катили вдоль разгромленной колонны, Степан осмотрелся, на всякий случай стараясь не особо высовываться из-за брони. Похоже, с идеей прихватизировать уцелевшие грузовики он поспешил: танкисты с морпехами постарались на славу. В том смысле, что большая часть автотранспорта если и сможет самостоятельно двигаться, так исключительно после замены простреленных колес левого борта, причем всех. Чем сейчас никто заниматься не станет – просто из-за недостатка времени. Меньшая же отныне годится разве что в переплавку или на запчасти. Жалко, особенно пушек, которые могли бы пригодиться на плацдарме. Не гаубицы, понятно, но хоть что-то: пока еще наши собственную артиллерию выгрузят. Увы, но придется сжечь, не оставлять же фрицам ремонтопригодную технику.
Проехали разбитый бронетранспортер – в целом похожий на «бронезапорожец», но куда длиннее, видимо, тот самый знаменитый «Ганомаг», он же Sd.Kfz.251. Подобного Степан воочию пока еще не видел, только на хроникальных фото в интернете или в кино, потому глазел с любопытством. Мимоходом даже пожалел, что не довелось затрофеить – внутри определенно куда больше места, не пришлось бы ютиться, как сейчас. Но тут без вариантов: первый снаряд Паршин уложил в двигатель, напрочь разворотив капот, вторым продырявил бензобак, отчего бэтээр сейчас жарко полыхал, весело постреливая остатками боекомплекта. В стороне факелом горел легковой автомобиль – изрешеченные осколками дверцы распахнуты, выгнутая ударной волной крыша вздыблена горбом. Алексеев хмыкнул: вот тебе и тридцать семь миллиметров – такое ощущение, словно на фугасе подорвался. Кому-то из фашистских командиров сегодня фатально не повезло, угу. Зато и в придорожной канаве не прикопают, поскольку хоронить будет просто нечего.
Вдоль обочин двумя шеренгами топали морские пехотинцы, собранные и готовые к новому бою. Лица бойцов в неверном, колышущемся свете казались высеченными из гранита или отлитыми из бетона, словно на привычных старлею памятниках воинам-освободителям, в этом мире пока еще не установленных. На какой-то миг Степану даже стало жутко, уж больно реальным все это выглядело – ожившие монументы, честное слово! Помотав головой, морпех пару раз сморгнул, прогоняя наваждение. Помогло, теперь он снова видел самые обычные и, главное, живые лица. Бесконечно усталые, сосредоточенные до самого последнего предела, но – живые…
За спиной бухнуло несколько взрывов, всколыхнулось неяркое зарево – подтянувшиеся тылы занялись уничтожением поврежденной автотехники и пушек. Ну и правильно – выгоревший до остова фрицевский грузовик нравится ему куда больше, нежели целый, пусть и с простреленными шинами или смятой танковым тараном кабиной. А противотанковая пушка со снятым замком и взорванным стволом – тем более.
Ободряюще хлопнув по спине старшину – Левчук по-прежнему бдил за курсовым пулеметом, – Степан присел рядом с Аникеевым. Занятый доснаряжением автоматного диска (тот еще геморрой, особенно, если заниматься этим приходится практически на ощупь и в переваливающемся с кочки на кочку бэтээре) морпех выронил под ноги патрон и раздраженно засопел, однако ж смолчав.
Постаравшись насколько возможно расслабиться, старлей задумался. Стоит признать, пока все идет весьма неплохо. Из готовящейся для них под Глебовкой ловушки сводная бригада вырвалась, причем с минимальными потерями. Еще и фрицев с прочими румынами по дороге к Мысхако с добрую сотню набили – одна колонна чего стоит. А ведь эти самые солдаты и эти пушки – как раз те, что должны завтрашним – точнее, уже сегодняшним – утром ударить по бойцам майора Куникова! Выходит, история все-таки меняется? Вот только в лучшую ли сторону? С одной стороны, буквально через какой-то час десант у Станички получит неожиданное подкрепление, которого ему ох как не хватало как раз в первые сутки боев на плацдарме. Весьма серьезное подкрепление: восемь сотен опытных и обстрелянных морских пехотинцев с боекомплектом на несколько часов непрерывного боя – не шутка. А уж там на плацдарм доставят и боеприпасы, и продовольствие, и средства огневой поддержки. С другой – немецкое командование может оперативно перебросить следом войска, которые эти самые восемьсот парней несколько дней сдерживали ценой собственных жизней. Что лучше с точки зрения стратегии? Эти мысли его уже посещали, вот только ни к какому решению он тогда так и не пришел – нашлись задачи поконкретнее. Настолько, что и думать стало некогда.
