Если бы в этот момент морские пехотинцы при поддержке уцелевших танков ударили в тыл остаткам противодесантной обороны, обеспечив безопасную высадку основных сил, вся история Южно-Озереевской десантной операции, равно, как и Новороссийска, могла бы пойти совсем иначе. Однако корабли, как уже говорилось, ушли…
Преследуя отступающего врага (и не закрепив за собой базы высадки, что оказалось серьезным тактическим просчетом – пляж вскоре снова заняли румыны), десантники с ходу захватили Южную Озерейку, к вечеру достигнув Глебовки и овладев ее окраинами, однако развить наступление дальше уже не сумели. Тем не менее еще почти трое суток оказавшиеся в окружении морпехи героически сражались против значительно превосходящего численностью и вооружением противника – спешно переброшенными в район боевых действий горными стрелками, атаковавшими советские позиции при поддержке танкового батальона и нескольких артбатарей. Кончались боеприпасы и перевязочные средства, но они держались. Но самое главное – все эти кровавые дни и ночи они оттягивали на себя силы практически целой вражеской дивизии, что и позволило вспомогательному десанту под командованием майора Куникова закрепиться в районе Станички, дождавшись высадки основных сил… тех самых основных сил, которые так и не пришли на помощь озереевским десантникам…
До сих пор доподлинно неизвестно, скольким из них удалось прорваться к ведущим бои в Станичке товарищам или скрыться от преследования в горных лесах, соединившись с остатками воздушного десанта или местными партизанами. Официально считается, что к Станичке вышло около двухсот морпехов; еще 25 вместе с последними уцелевшими воздушными десантниками эвакуировали кораблями, несколько бойцов скрылись в горах…
Вспомогательный же десант, изначально призванный просто отвлечь внимание противника от побережья в районе Озерейки и состоявший из неполных трех сотен морских пехотинцев без тяжелого вооружения, высаживался южнее, в районе небольшого поселка Станичка. Как порой и случается на войне, именно этому крохотному по военным меркам отряду под руководством майора Цезаря Куникова и суждено было добиться успеха. Закрепившись на берегу, а затем и выбив гитлеровцев из южной части поселка (потеряв при этом лишь одного бойца убитым и троих ранеными), советские десантники создали серьезную угрозу правому флангу немецкой обороны, так называемой «голубой линии»[4].
Если бы комфлота Октябрьский не упустил момент, возвращая корабли на базы, а в эту же ночь перебросил сюда основную часть не состоявшегося под Озерейкой десанта, история Малой Земли тоже могла бы пойти совсем иначе. Но он этого не сделал, за что впоследствии – равно как и за множество прочих просчетов и ошибок – и был снят с должности. Корабли вернулись в Туапсе и Геленджик, откуда их пришлось возвращать приказом командующего Закавказским фронтом генерала Тюленева.
Продлившаяся с 5 по 15 февраля – войска выгружались исключительно в темное время суток – высадка позволила перебросить на плацдарм две бригады морской пехоты, стрелковую бригаду, противотанкистов (всего – более семнадцати тысяч бойцов со средствами усиления), доставить полтысячи тонн боеприпасов, продовольствия, горюче-смазочных материалов. Причем, по данным некоторых историков, все заняло куда меньше времени, не более пяти дней.
Так и началась знаменитая эпопея Малой земли, так или иначе ставшая одним из ярчайших эпизодов Великой Отечественной войны…
⁂
Нет, историей старший лейтенант Алексеев никогда всерьез не увлекался, скорее наоборот, просто так совпало. Родной 382-й ОБМП[5] дислоцировался в Темрюке, потому славное военное прошлое Краснодарского края и, в частности, Новороссийска времен ВОВ бойцы – и особенно офицеры – знали более чем хорошо. Поскольку в определенной мере являлись прямыми наследниками тех самых легендарных морпехов, что прыгали в ледяную февральскую воду и двести с лишним дней насмерть бились с противником на берегу, под постоянными авианалетами и артобстрелами сдерживая натиск едва ли не всей 17-й армии вермахта.
Нельзя сказать, что на обязательных политзанятиях с историческим уклоном Степан столь уж усердствовал, но благодаря отличной памяти запомнил многое. Да и просто интересно было – не зря же во время отпуска на те раскопки поехал, вместо того чтобы поваляться на пляже и покрутить ни к чему не обязывающие шашни с местными девчонками. По собственной инициативе, между прочим, никто не тянул! И прадеды его с немцами воевали: один пропал без вести летом сорок первого где-то в Белоруссии, второй погиб тремя годами позже при освобождении Крыма.
