Начальник штаба корпуса спросил:
— И как близко к линии обороны удалось подойти усиленному подразделению прорыва?
— На расстояние от тридцати до пятидесяти метров.
Грунов удивился:
— Так близко? А где же саперный батальон? Почему не выставили мины непосредственно у передовой?
— Где бы еще взять эти мины? Нет, противопехотные есть, а вот с противотанковыми просто беда. Все, что было, выставлено, арсенал батальона пуст. Я направлял заявку, кстати, — он кивнул на ЗНШ, — подполковнику Дургину, ответа не дождался.
— Разберемся на месте. Будут тебе мины. На корпусных складах они есть.
— Это хорошо.
— Что еще тебя тревожит?
Командир вздохнул:
— Немцы стягивают к линии фронта технику. В основном танки. Полковой разведке того же 210-го полка удалось пройтись по тылам гитлеровцев. Вести нерадостные.
— Говори понятнее.
— В дивизии, что стоит против нас, танков в два раза больше положенного по штату. Подтянули гитлеровцы и еще один артиллерийский полк. В лесу, в тылу дивизии, раньше стояли танковые части, сейчас в нем три моторизованных батальона, две минометные батареи. В небе постоянно висят «рамы». Вот и оценивайте, Дмитрий Алексеевич, обстановку. По сути, немцы усилили свою дивизию до двух соединений. Учитывая их возможности в воздухе, соотношение сил явно не в нашу пользу.
— Понятно. Ты отправил доклад по текущей обстановке?
— Начальник штаба составил, я подписал, хотел отправить, а теперь передам вам здесь, на месте.
— Хорошо. Изучим обстановку, примем меры. Я доложу командиру корпуса о необходимости усилить твою дивизию подразделением резерва.
— Мне бы танков и артиллерии.
— Решим вопрос, Семен Аркадьевич. Полностью, конечно, все дыры не закроем, но поможем.
— И на том спасибо. Время обеда, Дмитрий Алексеевич.
Грунов, взглянув на Хальзера:
— Поеду в 210-й полк, посмотрю, где немцы пытались прорваться, там же в полку и пообедаю.
— Я дам вам сопровождающего.
— Не надо, Семен Аркадьевич, я знаю, как проехать к полку. А там командир встретит.
— Хорошо. Я вам нужен?
— Да нет. Обстоятельно поговорим, когда вернусь. Обсудим обстановку, а ты пока подготовь полный перечень того, что требуется соединению.
— Есть, товарищ полковник.
Командир полка майор Строгин встретил начальника штаба корпуса у своего блиндажа. Вскинул руку, шагнул для доклада.
Грунов перебил его:
— Отставить, Андрей Васильевич, я ненадолго, посмотрю, где пытались прорваться немцы.
— Это в районе второй роты первого батальона, а вот, кстати, и комбат.
— Позовите.
Командир полка окликнул раненого офицера.
Тот подошел, представился:
— Командир 1-го стрелкового батальона, майор Терентьев.
— Начальник штаба корпуса полковник Грунов.
Комбат улыбнулся:
— Я в курсе.
— Значит, ваш, майор, батальон пресек попытку прорыва?
— «Пресек» громко сказано, основную работу сделала артиллерия и пулеметчики отдельной пулеметной роты. Ну и мы внесли, конечно, свою лепту.
— Мне надо посмотреть место прорыва.
Майор Терентьев взглянул на командира полка, тот кивнул:
— Проводи, Николай.
Офицеры и охрана прошли на передовую в расположение третьего взвода, второй роты. На передовой их встретили ротный, лейтенант Самедов и командир взвода старшина Агарян. После тяжелых, кровопролитных боев в полку, как и во всем корпусе, был недостаток в офицерских кадрах. Молодых, только из училища, лейтенантов назначали ротными, а где-то и комбатами, взводами в большинстве случаев командовали старшины и сержанты.
Комбат представил начальство, спросил у Грунова:
— Разрешите отлучиться, товарищ полковник, мне надо боеприпасы для батальона получить. А о ночной попытке прорыва вам все обстоятельно доложит командир роты.
— Да, конечно, занимайтесь, — разрешил начальник штаба корпуса.
Комбат ушел. Возле пулеметной позиции, в траншее, где находились еще два стрелка, остались Грунов, Дургин, Сазонов и гауптман Альрих Хальзер с группой.
Начальник штаба корпуса взглянул на гауптмана. Тот кивнул, что означало: переход здесь.
Полковник перевел взгляд на Самедова:
— Докладывай, лейтенант.
