Эмма не вполне понимала, чему тут можно было радоваться. Ей подумалось, что бедный старик просто-напросто слегка помутился рассудком от всех перенесенных им потрясений. Она несколько минут сидела молча, потом схватила в объятия своего сына, осыпала его поцелуями и, рыдая, проговорила:
— Бедное мое дитя!.. Теперь уж все, все кончено!.. Нет больше никакой надежды!
Но старый ученый сделал такой непонятный, непостижимый протестующий жест и сопроводил его такой странной улыбкой, что молодая вдова невольно бросила на него полный сострадания взгляд.
А старик все продолжал улыбаться своей странной, непостижимой, но явно радостной улыбкой. Он как будто собирался что-то сказать, но заставлял себя молчать. У него была какая-то тайна, и он почему-то сдерживался, чтобы не выдать ее…
Тем временем Пауэлл вернулся домой и прошел на веранду. Макдуф, Эмма и Тоби сразу окружили его и поспешили наперебой передать ему новость.
— Я знаю уже, все знаю! — перебил он их. — Я сейчас виделся с Пертриджем, он мне все рассказал. Я помню свое обещание. Сколько еще не хватает?
— Сто пятьдесят тысяч долларов.
— Я дам указание своему банкиру. Берите у него эту сумму, да и больше, — сколько понадобится.
Макдуф чуть не расплющил ему руки, горячо пожимая их.
— Пауэлл, — сказал он глухим, полным чувства и волнения голосом, — вы обязали меня на весь остаток моей жизни, и я хотел бы прожить как можно дольше, чтобы только иметь случай отблагодарить вас. Благодаря вам, я снова увижу своего сына. Мертвого — скажете вы! Даже и мертвого. Для меня и то великое утешение. Ну, а там… кто знает?..
И опять он замолк, не досказав чего-то.
Все эти новости в тот же вечер были сообщены во всеобщее сведение на столбцах экстренного выпуска газеты «Philadelphia Messenger», а на другой день казначей географического общества Крейг получил из государственного банка извещение о том, что мистер Пауэлл открыл неограниченный кредит экспедиции профессора Макдуфа.
Через неделю весь личный состав экспедиции был уже избран. На шесть мест явилось тридцать восемь соискателей. Было из кого выбирать. Профессор набирал людей самолично, производя им тщательнейший экзамен. Командование судном экспедиции он поручил другу своего погибшего сына, лейтенанту Дугласу Кимбаллу. Само судно было старательно выбрано опытными арматорами из огромного числа американских кораблей; оно должно было, конечно, обладать свойствами и качествами, особенно пригодными для полярного плавания.
Помощником капитана был избран офицер торгового флота Джим Беннет. Врачом экспедиции Макдуф назначил своего ассистента и препаратора, доктора Манфреда Свифта.
Профессор проявил исключительную разборчивость при выборе ученых специалистов экспедиции. Он тщательно взвесил их «научный багаж», как принято говорить, и не забыл даже лично исследовать состояние их здоровья, мотивируя эту предосторожность суровыми условиями и трудами предстоящей экспедиции. Он также предупредил их, что научные работы — это второстепенная цель экспедиции, главная же ее цель — отыскание трупов погибших; как только они будут найдены, главная задача экспедиции будет тем самым исчерпана. Однако же, ботаники, зоологи, космографы Соединенных Штатов не должны были упускать представляющийся случай исследовать области дальнего юга, а потому Макдуф очень охотно принял ученых специалистов в личный состав экспедиции. Да и сам Макдуф, очевидно, поддался искусу научных работ, так как по указаниям профессора его ассистент устраивал на приобретенном судне такую лабораторию, которая сделала бы честь и сухопутному ученому учреждению.
Полагаем, что здесь будет кстати и уместно сказать несколько слов и о самом профессоре Макдуфе, как об ученом, поскольку до сих пор он выступал в нашем повествовании лишь как отец трагически погибшего сына. За сведениями об этом знаменитом ученом мы обратимся к «Биографическому словарю медицины и хирургии Соединенных Штатов и Канады», изданному в 1898 г. Вот что там сказано о Макдуфе:
«Знаменитый биолог, труды которого в области молекулярной деятельности клеток и структуры инертного вещества приобрели всемирную известность. Уже первые его изыскания относительно самопроизвольного зарождения у морских ежей произвели живейшее впечатление в ученом мире, так как, казалось, ими был решен вопрос о воссоздании жизни. В целом все его работы направлены были главным образом на изучение химических и физических процессов и превращений, происходящих в клетках животных тканей и на возможность вызвать эти процессы чисто опытным, искусственным путем. Так, именно в этом направлении им были произведены изыскания над оживотворением желатина под влиянием электрического тока, затем над искусственным образованием клеток под действием химического осмоса. Вообще же вся первая половина его ученой карьеры резюмируется в его обширном и капитальном труде:
