На обратном пути она спросила:
— Понравилось?
— Да, понравилось! Ты заслужила, — я усмехнулась.
Беллатрикс облизала пересохшие губы.
— Ха! Заслужила, но ведь и ты его когда-нибудь заслужишь, даже если и не получишь, нравишься ты ему, нравишься…
В коридорах, ведущих в Малфой-мэнор мы встретили угрюмого Драко. Он не мог идти к Лорду за распоряжениями касательно Уизли, рассказать о плане действий тот поручил Беллатрикс. И я не ошиблась в своих предположениях, тем днем зазеркалье библиотеки на самом деле пополнилось очередным постояльцем, а Большое Сопротивление Света лишилось главного своего козыря…
* * *
Лестрейндж в Министерство одну меня не пустила, а я лишилась права Белле препятствовать — Лорд не только ей приказал глаз с меня не спускать, но и мне смириться с её постоянным присутствием за моим плечом. Расстроиться по этому поводу я не успела. Кто сказал, что Руфус Скримжер, бывший министр магии, был бюрократом?! Заявляю со всей ответственностью — ложь. Если нужно, Белла подтвердит, а уж если кто осмелится и мнением её поинтересоваться, то уж она выскажется по полной! Нотт и его команда — вот кто форменные бумажные черви!
Мы бегали с этажа на этаж, подписывали один документ, бежали сдавать копию в архив и обратно — уже свидетельствовать о сдаче копии в архив, а потом бежали в Отдел Обеспечения Магического Правопорядка и помечали все наши действия и подписанные указы штампом «Секретно. Не вскрывать во избежание нежелательных действий магического характера!». Я не могла никому перепоручить свою миссию, а Беллатрикс не могла топнуть ногой и взвалить на меня несколько десятков папок, которые ей пришлось тащить самой, так как уменьшать их или левитировать, видите ли, запрещено в целях сохранности аутентичности подписей! Хорошо еще, что при виде правой руки Темного Лорда, все старались впечататься в стену и, по возможности, слиться с ней цветом, а то продирались бы мы сквозь толпы людей под дверями различных кабинетов до самого вечера.
На пятом уровне, у одного из подразделений Отдела международного магического сотрудничества, мне довелось зайти к Драко. Оттягивать момент, наматывая вокруг его кабинета милю за милей — глупо, но я все же надеялась, что он еще не вернулся на работу. После всего произошедшего ему полагалось быть в Малфой-мэноре, но кем-кем, а ленивым парень точно не был. У позолоченной таблички «Помощник министра по финансам Д. Малфой» толпилось десятка два людей, и очередь продвигалась довольно споро.
— Мама, мама! Это же она! Ну мама, ну можно? Ну пожалуйста… — шепот заинтриговал, но объяснился просто. Ко мне вприпрыжку подбежала девчушка с двумя огромными бантами на голове и протянула новенький выпуск «Ведьмополитен». На его аляповатой обложке красовалась чета Малфоев, беседующая с Темным Лордом, умильно разглядывающим мой живот — фото, сделанное во время официального визита Волдеморта к нам домой. У меня просили автограф! Я расписалась не без трепета, благо перо держала наготове уже битый час, и гордо прошествовала в кабинет.
— Гермиона, тётя, что вы здесь делаете? А вы можете быть свободны, я все равно не одобрю такую налоговую ставку! И передайте там, чтобы пока не заходили, я занят, — сухо обратился он к нарядно одетому магу, раскрасневшемуся от пережитого в борьбе за так и не добытую подпись.
— Вот, Драко, прочти и подпиши, без тебя никак, ты ж такой важный! — я старалась улыбаться. Только вот сам Драко и не подумал сделать тоже самое, он не оправдал моих ожиданий и даже как-то скис.
— Тетя, у тебя там что-то похожее?
Белла злорадно ухмылялась, сидя на стуле.
— Да, по всем отделам. Это просто прелестно, мальчик мой!
— Отец будет счастлив, — он расписался, подправил несколько цифр и отдал бумагу мне.
Отец да, будет ликовать, но сын — нет. Покидая его, я кинула на парня мимолетный взгляд и поняла, что прежней нравилась ему больше. Со мной интересно было спорить, убеждать в ошибочности моего мировоззрения, доказывать моральную несостоятельность моих друзей, но вот когда я со всем согласилась…
Стало очевидным — он не только меня, он себя убеждал, сам того не замечая, а я забрала у него такую редкую возможность, как раскопки в собственной душе, и больше уже не верну.
