— Милая, я чувствую, что мой малыш будет не намного месяцев старше! — прошептала она мне в ухо. Краем глаза я заметила, что профессор окаменел, наблюдая столь душещипательную сцену. — Я тут посижу, пока тебя не заберут. Не переживай, все будет хорошо! Ты, наверное, испугалась? — Алексия продолжала щебетать в том же духе пока Снейп, оглянувшись на нас несколько раз, все же не покинул лазарет.
Его последний брошенный на меня взгляд был другим, не таким, как еще час назад. Этот человек стал первым среди важных для меня людей, в ком появилась некая настороженность по отношению к бывшей Грейнджер, сомнение и толика разочарования. Уж не подумал ли он, глядя на заплаканную леди Малфой, что всю жизнь боролся с ветряными мельницами? Мне бы этого не хотелось, очень не хотелось, но больше я ничего от моего профессора не узнаю. Северус что-то учуял и возвел между нами крепкую стену. Навсегда.
После его ухода я, наконец, расслабилась и выложила ей все как на духу. Не утаила ничего из услышанного и поделилась самым страшным своим сомнением — не прервать ли жизнь в себе ради жизни на свободе?
— Ну дорогая, я бы никогда на такое не решилась, и вообще, какая свобода тебя ждет? А родители? А если у них, как и у тебя, получится сбежать, то надолго ли? — увидев, что я вновь готова зареветь, она вздохнула и сказала: — Только не это, Гермиона, не надоело тебе плакать все время? Ну помогу я, помогу! Сама не идеальна… — дико было слышать, что моё желание покинуть Люциуса Малфоя и не видеть больше Темного Лорда приравнивается к «неидеальности». — Документы, палочка, деньги — все, что понадобится, так уж и быть. Только ты не забывай, кто у нас самый лучший легилимент в мире… Но я рискну! — поспешила она меня заверить, не допустив тем самым нового витка рыданий. — Ты только реши все так, чтобы и самой не пожалеть и меня потом не обвинять? Хорошо?
— Почему ты такая понимающая, а? Где подвох? — я силилась улыбнуться, но вопрос все равно получился серьезным.
— Ищешь причину, по которой я тебя понимать не должна? Прекращай докапываться, Гермиона, а то еще найдешь…
Мы опять обнялись и заревели уже в два голоса, но по разным причинам.
Слева от меня раздались тихие шаги и я повернулась посмотреть, кто же это крадется. В лазарете я была единственной пациенткой, остальных в спешном порядке выписали болеть в спальни, и совершенно ясно, что и навещать могли лишь меня.
— Рон был прав. Я с ним спорила, но братец прав, у тебя действительно короткая память. Может, оторветесь друг от друга? На минутку? Ваше плечо, профессор, так сильно отличается от моего?
— Джинни, я не хотела…
Девчонка от злости не сдержалась и топнула ногой.
— Что ты не хотела? Чтобы я увидела? — нелегко было себе признаться, но да, именно этого. Я и правда ни на секунду не вспомнила о Джинни, о том, что она рядом и что это редкая возможность поговорить с кем-то из Уизли, поплакаться и погоревать вместе. Ни на сотую долю секунды! Алексия сердито поджала губы, но не позволила себе вмешаться, прекрасно понимая, что происходит, кто для меня эта рыжая и о чем она говорит. Я же не чувствовала себя неправой, я думала лишь о последствиях такой встречи, только о них. Безумно больно стало лишь сейчас, но кто меня услышит? Никто.
Лучший способ не терять друзей, не предавать их. Ну а если человек не хочет предавать, но у него не получается?! Кто тогда виноват? Вернее, кого сделать виноватым?
Джинни стояла, молчала и хмурилась, отчего её аккуратный носик в ярких веснушках смешно морщился. Он и был тем единственным, что было мне знакомо в той озлобленной когтевранке. Чужие, какие-то ледяные глаза, в них плескалось огромное море ненависти и гадливости! Не могли же ее так изменить эти две минуты и Алексия? Да нет, конечно не могли, просто она нашла повод, не специально, но Джинни скинула со своих плеч целую гору неудобных проблем в моем лице. Она получила возможность наслаждаться своей правотой, простив себе долг перед Гермионой Малфой. Бывает, как я уже не раз говорила, все бывает…
Гулкое эхо от стука каблучков стремительно удаляющейся Уизли ясно говорил о том, кто же во всем виноват.
