— Один раз, — припомнила Кэт. — Здесь тогда было очень красиво. Помню, как я присутствовала на большом торжестве в честь вашего деда сэра Томаса Болейна, которому король пожаловал титул лорда Рочфорда. Были танцы и маскарад, и ваша мать оказалась в центре всеобщего внимания. Молодые люди открыто соперничали за ее благосклонность.
Как же это чудесно, восхищенно подумала Элизабет, когда ты такая популярная и мужчины тебя обожают!
— Она была красивая? Расскажи, как она выглядела.
— На ней было синее шелковое платье и жемчужное ожерелье, а на плечи падали длинные темные волосы. Помню, в них сверкали мелкие самоцветы. И она много смеялась…
Кэт печально покачала головой, вспомнив, что впоследствии у Анны почти не осталось поводов для смеха.
— Когда я вырасту, буду как она! — заявила Элизабет. — Я стану красивой, начну носить шелковые платья и драгоценные камни в волосах!
Кэт улыбнулась, испытывая гордость за свою тщеславную подопечную с живым нравом и решительным личиком.
Элизабет нагнулась, собирая цветы. В затянутом золотистой дымкой небе ярко сияло вечернее солнце, дул легкий ветерок. Кэт немного постояла, наслаждаясь царившими вокруг красотой и покоем.
— Идемте, юная леди, — наконец позвала она. — Принцесса Анна скоро проснется, и нам нужно переодеться к ужину.
Элизабет лежала в материнской постели. Занавески были задернуты, свечи погашены, но девочка различала в полутьме очертания выстроенных вдоль стен стульев, молитвенной скамьи и платяного шкафа. На вешалке висело ее кремовое платье, почищенное к утру. Тишину нарушало далекое уханье совы.
Девочка не могла заснуть. Ее тревожили незнакомая комната, чужой дом и удивительные открытия минувшего дня. Как бы Элизабет ни зажмуривала глаза и ни читала мысленно молитвы, прошла целая вечность, прежде чем она наконец задремала, а после крепко заснула, — по крайней мере, так ей показалось.
Она не знала точно, что ее разбудило. Возможно, холод — она обнаружила, что вся дрожит. Потом поняла, что не одна. В изножье кровати маячил темный силуэт.
— Кэт? — прошептала она.
Незнакомая фигура ничего не ответила и не двинулась с места. Лицо скрывала тень, и всю ее окутывал полумрак, но внешне она походила на женщину, и девочке почудилось, будто та на нее смотрит. Ее охватила тревога.
— Кэт? — снова спросила она, испуганно выглядывая из-под одеяла.
Темная фигура никуда не исчезла, но казалась слишком стройной для Кэт. Элизабет уже подумала было, что это какая-то игра теней от мебели или самой кровати, когда фигура внезапно простерла к ней руки. В ее мучительном жесте угадывалась немая мольба и вместе с ней — что-то еще, совсем не страшное, но внушавшее странное умиротворение.
Элизабет ошеломленно потерла глаза, а когда открыла их вновь, силуэт исчез. Комната была пуста.
Сердце девочки отчаянно колотилось от страха. Неужели ей это просто приснилось? Или было на самом деле? Конечно было — она ведь проснулась от озноба и только потом заметила фигуру. Странно, но холода она больше не чувствовала. В комнате было тепло, как и полагалось в августе.
Элизабет лежала, пытаясь осознать случившееся.
— Мама? — прошептала она, пробуя на вкус незнакомое сладкое слово.
Напрашивался неопровержимый вывод, единственный, в который ей хотелось верить, — к ней явилась тень Анны Болейн. Но ответа не последовало.
Элизабет ни словом не упомянула о своем видении Кэт и принцессе. В холодном свете дня случившееся казалось ей сном или, возможно, игрой воображения. Даже если это действительно был призрак ее матери, в чем она теперь сомневалась, он наверняка явился затем, чтобы дать ей понять, насколько Анна любила ее при жизни и, вероятно, продолжала любить в загробном мире. Призрак больше не появлялся, и до конца пребывания Элизабет в Хивере ничего необычного не произошло, что лишь подтвердило ее выводы. Шли дни, девочка спала без сновидений, и вскоре настало утро, когда она присела перед принцессой Анной в прощальном реверансе.
— Приезжайте снова, — сказала ей принцесса. — Ваш визит доставил мне немалое удовольствие. Надеюсь, вы будете считать меня своей подругой.
