— Я тоже! — усмехнулась повеселевшая Элизабет, и мужчины ответили смехом.
В Хэтфилде ее ждала Кэт, милая Кэт, которую королева вернула на службу. Элизабет бросилась обниматься с ней, забыв о приличиях, и обе готовы были расплакаться, когда разомкнули объятия. Ее ждал и Томас Перри, вновь восстановленный в правах казначея; он низко поклонился Элизабет, но она велела ему встать и поцеловала. Им было о чем поговорить — прошло почти полтора года, и на ужине в маленькой гостиной присутствовали лишь Элизабет и ее ближайшие друзья. Они просидели до рассвета, пока не погасли угли в камине и в комнате не похолодало, хотя они не замечали этого, смеясь до упаду.
Той же ночью Бланш передала свои привычные обязанности Кэт, исполнявшей их на протяжении многих лет.
— Как же я рада, что ты снова со мной, — в сотый раз повторила Элизабет, когда Кэт начала расчесывать ее длинные волосы.
Кэт заметно постарела и чуть располнела.
— Если бы вы знали, как мне вас не хватало и как я за вас боялась, — призналась она. — Иногда я…
— Знаю, — вздрогнув, прервала ее Элизабет. — Не будем об этом. Все кончилось. Я хочу одного — не терять головы и остаться в живых. Прочее — в руках Божьих.
Элизабет не провела в Хэтфилде и трех недель, когда к ней явился Томас Перри, явно чем-то напуганный.
— Я только что вернулся с рынка, миледи, — пропыхтел он, отдуваясь. — Говорят… говорят, что кто-то замышлял убить королеву и посадить вас на трон.
— Кто? — похолодела Элизабет.
— Если верить слухам, он был не один. Но совет все раскрыл.
Элизабет охватила дрожь. Если ее пытались втянуть в этот заговор, то не было сомнений, что больше ей не позволят выпутаться.
— Трусливые глупцы! — воскликнула она. — Как они посмели устраивать заговор от моего имени? Они что, не понимают, что подвергли меня страшной опасности?
Она поняла, что в любой момент за ней могут явиться королевские офицеры. Их следовало опередить, написав оправдательное письмо. Она метнулась к столу.
«Я самая верная подданная вашего величества, — страстно заявляла она. — Я не имею никакого отношения к предательским заговорам».
Ответа не последовало. Через несколько недель мучительного ожидания Элизабет поняла, что его и не будет. Она заключила: либо у королевы не было никаких улик, либо никто из советников не отважился выступить против наследницы.
Элизабет воззрилась на письмо с висячей королевской печатью.
— Как она смеет! — вскричала она.
— Что пишет ее величество? — осведомился Сесил, отрываясь от своих бумаг.
В последнее время он почти всегда находился рядом, выступая не только в роли сюрвейера, но и неофициального секретаря и советника.
— Она хочет, чтобы я вышла замуж за сына короля Филиппа, дона Карлоса, — с гримасой отвращения ответила Элизабет. — Во имя всего святого, ему еще десять лет, он горбат и к тому же сумасшедший!
— Зато он благочестивый католик, — криво усмехнулся Сесил.
— Настолько благочестивый, что мучает детей, слуг и животных! — парировала Элизабет. — Я слышала, он однажды откусил псу тестикулы.
Она в негодовании заходила по комнате.
— Королева мне мстит! Она давно замышляла нечто подобное. Она хочет, чтобы я покинула страну и вышла замуж в Испании, поскольку считает, что в этом случае я перестану представлять для нее угрозу. Что ж, я никогда на это не соглашусь, о чем немедленно ей напишу. Она не может заставить меня выйти замуж за безумца!
— Хорошо сказано! — улыбнулся Эшем с другого конца стола.
— Она не выйдет за него замуж, — сообщила Мария кардиналу Полу. — Она утверждает, что он сумасшедший.
Пол задумался. Королева молча ждала. Увы, кардинал не блистал в вопросах политики в отличие от своего предшественника Гардинера. Марии остро недоставало Гардинера, которого уже полгода как не было в живых, а еще больше не хватало Филиппа. Он отсутствовал слишком долго, и она отчаянно жалела, что его нет рядом. Филипп подсказал бы, что делать с Элизабет и стоит ли всерьез относиться к ее предполагавшемуся участию в недавних мятежах. Но письма от Филиппа приходили все реже, а к Рождеству он вызвал из Англии оставшуюся прислугу. Мария предчувствовала дурное, но не осмеливалась высказывать свои опасения вслух, боясь, что они могут воплотиться в реальность. Что, если она больше никогда его не увидит? Мария знала, что без него она зачахнет и умрет.
