Следуя за Марией и сдерживая свою резвую белую лошадь, Элизабет невольно взглянула на восток, на часовню Святого Петра в Оковах. Там покоились останки ее матери — по словам Кэт, поспешно захороненные в ящике для стрел, поскольку в тот ужасный день семнадцатилетней давности никаких других распоряжений не последовало. А перед часовней раскинулась лужайка, выглядевшая мирно и невинно в ярких лучах солнца. Именно здесь стояла плаха…
Элизабет поспешно отвернулась, не в силах вынести этой картины и пообещав себе в будущем держаться отсюда подальше. К счастью, королевские апартаменты выходили на реку, так что пользоваться этой дорогой ей не было нужды.
Элизабет ожидала, что двор королевы окажется пышным, как у отца, и последующие недели несколько разочаровали ее. Казна была почти пуста, и Мария не могла позволить особой роскоши, однако настояла на торжествах и радовалась музыке, танцам и театру.
— Именно этого ждет от меня народ, — сказала она Элизабет. — Людям нравится блеск. Вот почему наш отец пользовался такой популярностью. Но у меня нет средств на увеселения, какие устраивал он. А поскольку я не замужем, мне следует быть осмотрительной и соблюдать приличия.
— Мне и вправду не хватает маскарадов времен отца, — пожаловалась Элизабет Кэт после очередной морализаторской пьесы. — Но королева говорит, что у нее нет денег на подобную роскошь. На следующей неделе они хотя бы ставят «Ральфа Ройстера Дойстера». [15]Я видела эту пьесу при дворе брата, и ее стоит посмотреть. Я смеялась до упаду — герои все время перечат друг другу.
— На богатые одеяния королеве денег всегда хватает, — заметила Кэт, расчесывая волосы Элизабет.
— На мой взгляд, она одевается чересчур пышно, — сказала Элизабет. — Она слишком часто меняет платья и носит чересчур много украшений. Конечно, у нее католические вкусы.
Она понимала, что ее собственный простой наряд чересчур выделялся на фоне роскошных одежд придворных дам, подчеркивая ее предполагаемую девственность и протестантскую веру.
— Что ж, она выглядит как подобает королеве, — отозвалась Кэт. — Именно этого от нее ждут.
— Народ любил бы ее независимо от внешности, — заметила Элизабет, — хотя бы потому, что она дочь нашего отца и принадлежит к роду Тюдоров. И она сохранит их любовь, поскольку решила проявить милосердие. Сегодня вечером она сказала мне, что за недавний заговор казнят только Нортумберленда. Леди Джейн пощадят, хотя ей придется остаться в Тауэре. Ее поселили в доме тюремного надзирателя, со всеми удобствами.
— Юной леди повезло, — молвила Кэт. — Надеюсь, королева не станет проявлять чрезмерного милосердия, ради ее же блага.
— Вряд ли она могла бы казнить весь совет, — мрачно усмехнулась Элизабет. — В заговоре участвовали все его члены. Но ей нужны опытные государственные деятели, которые помогли бы ей править, хотя среди них хватает негодяев. И потому она всех помиловала.
— В душе она добрая женщина, — кивнула Кэт, — и я рада, что она, похоже, хорошо к вам относится.
Мария подтверждала это многим. Появляясь на публике, что в первые недели ее правления случалось часто, она настаивала, чтобы Элизабет стояла рядом с ней на почетном месте, неизменно держа ее за руку. Порой обнаруживалось, что Элизабет приветствуют не менее радостно, чем королеву, но если Мария это и замечала, то не подавала виду. Между сестрами царило полное согласие — вплоть до третьего воскресенья августа.
В предыдущее воскресенье в часовне Святого Иоанна Евангелиста в Белой башне по указу королевы служили мессу — впервые после смерти короля Генриха. Мария появилась со слезами на глазах, благодаря Бога за то, что наконец могла вновь открыто исповедовать свою веру, и, к своему удовольствию, увидела на службе немало придворных. Увы, среди них не оказалось ее сестры.
В следующее воскресенье, когда они вдвоем восседали на помосте и попивали вино после вечернего представления пьесы «Ральф Ройстер Дойстер», Мария обратилась к Элизабет:
— Мне доставит немалое удовольствие, если с утра ты посетишь со мной мессу.
Элизабет смутилась:
— Боюсь, не смогу, ваша светлость. Я принадлежу к реформатской вере.
