— А вторая сила? — Спросил движением брови шеф.
— И огромный орден, класс, подвид, страта людей выбирающих для себя тотально безсоветскую жизнь. Этих людей не устраивает все, не только сегодняшнее государственное здание, но и сама идея независимой русской цивилизационной роли. В очередной раз нам грозит разрушение до основания, и никто не хочет думать над тем, что будет затем.
— И как быть? — Михаил Михайлович смотрел на Ларису с таким искренним недоумением, что та даже чуть победоносно улыбнулась.
— Нам мыслится промежуточный проект. Капитальный ремонт. Обессовечивание глобальной государственной постройки и наполнение новой, подлинно народной русской жизнью.
— Народ! — кивнул Милован, которому больше ничего не оставалось. — Правильно и вовремя опознанная воля природного русского большинства.
— А если конкретно, то новое общественное движение могло бы называться просто и понятно: «Братья и сестры!!» — Заключила Лариса.
— Это же какой–то сталинизм! — С сомнением выдохнул Михаил Михайлович, у которого голова неприятно кружилась в виду открывшейся картины.
— Придется по капле выдавить из себя шестидесятника. — Было тут же сказано ему, и с таким пылом, что он закашлялся. — Только две идеи остаются не скомпрометированными на настоящий момент: православный крест и русский меч.
Михаил Михайлович разумно кивал. Он сделал для себя успокаивающий вывод, что молодые люди, это как всегда торопящиеся люди. Ему немного льстило, что его считают достойным подобных откровений, не сбросили еще на свалку перестройки, и очень приятно было осознавать, что его поведение в недавней истории расценивают как подвиг выдержанности и принципиальности, а не как–нибудь иначе. Не как результат слабости и изворотливости.
А что касается конкретных дел, движений «Братья и сестры», «Дяди и тети», все это маячило в такой безопасной отдаленности… Он не стал спорить с молодыми друзьями, пусть думают, что он медленно дрейфует в направлении их берега
Когда это еще дойдет до конкретных дел.
Очень скоро!
Лариса не дала завязнуть разговору в области абстрактных понятий и перевела разговор в практическую плоскость.
— Так что, должность Голубева теперь свободна?
Михаил Михайлович кинул, и тут же помрачнел
— И вы еще никому ее не предложили?
— Я не считал возможным вести переговоры за спиной живого заведующего отделом.
Как все же приятно иметь дело с порядочным человеком.
— А приказ о моем назначении старшим консультантом вы еще не отправили в отдел кадров?
Тут Михаил Михайлович все понял, и понял, что понял поздно.
Для товарища Александрова эта история неожиданно закончилась повышением. Видимо, кто–то наверху решил, что он с большим искусством вышел из истории с мордобоем на летучке, и его назначили главным управляющим ЦБПЗ. Теперь под его началом была не только «История», но и Физика», «Химия», Искусство», и даже «Сельское хозяйство».
Он пытался отказываться, но, будучи существом номенклатурным понимал, что это бесполезно, только тяжелая болезнь может ему позволить увильнуть от нового назначения. В его положении были возможны только два варианта, или наверх, или на пенсию. Да, кроме того, говоря спокойно, сам факт повышения отвращения у него не вызывал. Некоторую тоску рождало предвкушение новых обязанностей, что помешает, обязательно помешает полнее отдаться давно задуманной работе — книге мемуаров о войне и послевоенном строительстве. Разумеется, включат еще в полдюжины комиссий и коллегий. Но тут уж ничего не поделаешь, такова жизнь крупных начальников. «Попробуем работать по утрам», решил он, понимая, что даже не попробует.
Так или иначе, место товарища Александрова в «Истории» освободилось. Комсомольские кураторы долго тянули с назначением, скорей всего потому, что место начальника «направления» в ЦПБЗ потеряло привлекательность и трудно было найти желающих. И Ларисе пришла в голову превосходная административная идея — почему бы не выдвинуть в начальники своего. «Кого?» — спросил Милован. «А того подполковника». «Реброва?». «Ну, да».
У Венедикта Дмитриевича подвизался один отставник симпатичный, молодой отставник очень тянущийся к истинно историческому знанию. Автор простых, честных статей о русско–турецких войнах, печатавшихся от «Военно–исторического журнала» до «Москвы». У Поляновского он получал редкие знания, а главное новые идеи, и был за это истово благодарен. С открытым ртом смотрел своему герою в рот. Наверно, седому гиганту это надоело, и он как–то в разговоре проскользнул фразой о том, что подполковника неплохо бы приладить к какому–нибудь полезному месту. Лариса вспомнила об этом. Выяснила, что подполковник член КПСС, что было номенклатурно необходимо, и повела его вместе с Милованом к шефу.
