Именно в этот момент как из-под земли перед ними вырос Георгий Спасакукоцкий.
Оставшись в одиночестве, некоторое время он пропадал в школьном буфете, даже не пытаясь разыскать Эльзу. После, посидев немного в зале, отправился подышать воздухом по школьному саду в ожидании непосредственно бала. Конечно, ему уже давно хотелось уйти домой, но обещание, данное Эльзе, чему-то обязывало. Услышав крик и шум драки, он собрался незамеченным подойти поближе и посмотреть, что происходит, и тут наткнулся на бежавшую ему навстречу разгорячённую парочку.
— Помогите! — прокричала ему прямо в лицо Эльза, которая даже не разобрала в темноте, кого она видит перед собой.
Руслан, озабоченный тем, чтобы побыстрее унести ноги, даже не обратил бы внимания на встретившегося ему Спасакукоц-кого. Но «дядя Жорж» изо всех сил рванул из его руки руку Эльзы раньше, чем успел осознать, что он делает. Рванул с такой неожиданной силой, что Эльза не удержалась на ногах и снова упала. Зайченко пошатнулся и направил свой мощный кулак прямо в лицо Спасакукоцкому. Но тот резко выбросил ногу вперёд, и Руслан, которому ботинок Спасакукоцкого угодил прямо в солнечное сплетение, с громким воем скорчился на траве. Спасакукоцкий склонился над ним, но не затем, чтобы помочь подняться, а чтобы ещё раз огреть Зайченко ботинком. Тот дёрнулся, чтобы схватить противника за ногу и повалить рядом с собой, но Спасакукоцкому удалось вывернуться и ещё раз пнуть Зайченко.
Отскочив в сторону, Спасакукоцкий посмотрел на плачущую Эльзу. Платье её было всё в земле. «Надо её отсюда увести», — мелькнуло в голове «дяди Жоржа», и несколько минут спустя они забаррикадировались в женском туалете, где Эльза, стащив с себя потрепанный сарафан, замывала пятна под струйкой из умывальника, а Спасакукоцкий придерживал дверь — на всякий случай.
Пётр, бросившийся вслед за уволакивающим Эльзу Зайченко, успел увидеть лишь заключительный аккорд маленькой школьной драмы. Он увидел, как грязно матерясь, неуклюже поднимается с земли Руслан Зайченко и как Спасакукоцкий, поддерживая Эльзу под локоть, скрывается с ней за «аварийным» подъездом. Дождавшись их в вестибюле, он увидел, как свежеумытая и успокоившаяся Эльза выходит из бокового коридора, обмениваясь со Спасакукоцким репликами, которые всё ещё сопровождались машинальными всхлипываниями. Они не заметили Петра, отступившего в тень от колонны. Пётр услышал, как Эльза говорит, что в своём заметно мокром платье ей меньше всего хочется сейчас появиться в актовом зале в сопровождении мальчишки. Спасакукоцкий понимающе улыбнулся ей и снова исчез в школьном буфете.
Пётр устало вздохнул. Кажется, ему удалось сбросить с себя нелёгкое бремя сведения вместе собственных будущих дяди и тёти. Знакомство состоялось — причём не просто знакомство, получилась прямо-таки блестящая и одновременно душераздирающая история, представившая Эльзе Георгия Спасакукоцкого в самом лучшем, геройском виде. Отойдя к информационной доске, где ярче всего светила лампа дневного света, Пётр содрал с доски открытку, которую прислало учительскому коллективу какое-то промышленное предприятие. Подержав её в руках, Пётр ощутил, как шероховатая поверхность открытки превращается в глянец фотографии. Он взглянул на неё и понял, что нехорошее чувство не напрасно до сих пор не отпускало. На фотографии оставались лишь три человека — дядя Жорж, тётя Эльза и он сам. Все — на неестественном расстоянии друг от друга. Между ними была только весенняя зелень. От изображения Гражины не осталось даже нечёткого силуэта, который был различим ещё несколько часов назад.
Следовательно, пока ничего не получилось. Спасакукоцкий спас для Эльзы этот вечер и этот бал, но равнодушие, с которым она попросила не сопровождать её в зал, говорило о том, что «дядя Жорж» всё ещё рискует остаться в её жизни одним из многих мальчишек этой идиотской школы.
…Концерт юных дарований тем временем закончился, и из актового зала начали выносить стулья и скамейки, освобождая место для танцев — главной части бала «Пока не разведены мосты». Неожиданно Пётр снова столкнулся с разгорячённым Сафроновым.
