Алхимик, врач розенкрейцерской школы, астролог, физиономист и жрец тайны, Бальзамо должен был казаться лакомой приманкой для всех богопротивных секретных обществ. Так оно, собственно, и случилось. Как я уже писал в свое время, иллюминаты[17] завербовали его в свою среду, когда самозваный граф приехал во Франкфурт-на-Майне.
Посвящение его происходило недалеко от юрода, в подземной пещере. Глава местных иллюминатов (есть основания утверждать, невзирая на маску, которая скрывала его лицо, что это был небезызвестный монсеньору барон Вейсгаупт) раскрыл железный ящик, наполненный бумагами, и вынул оттуда рукописную книгу, начинавшуюся словами: «Мы, гроссмейстеры ордена тамплиеров…» Далее следовала формула присяги, начертанная кровью, и одиннадцать (позволю вновь обратить внимание монсеньора на это число!) подписей.
В этой написанной на французском языке книге прямо говорилось, что иллюминизм есть заговор против тронов. Мне удалось узнать, монсеньор, что первый удар постигнет Францию, а после падения христианнейшего короля настанет очередь Рима. Иллюминаты, таким образом, выступают как идейные наследники тамплиеров — злейших врагов папской и королевской власти. Остается только сожалеть, что ордену не удалось подавить это движение в зародыше. После церемонии посвящения Бальзамо уведомили, что общество, в которое он вступил, уже пустило глубокие корни и располагает крупными суммами в банках Амстердама, Роттердама, Лондона, Генуи и Венеции.
В иллюминатских верхах утверждают, будто все средства общества составляются только из ежегодных членских взносов, что не представляется убедительным. Нельзя верить и широко распространенной легенде, согласно которой иллюминаты обратили в деньги тайное наследие тамплиеров — огромную статую Люцифера, отлитую из чистого золота. Денежный источник, питающий это движение, остается, таким образом, невыясненным.
Пройдя полную церемонию и получив крупную сумму на расходы, а также секретные инструкции, Бальзамо сразу выехал в Страсбург.
Там он прожил некоторое время богатым и щедрым барином, давая много, но ничего и ни от кого не принимая. Людей состоятельных он дарил своими советами, а бедняков — советами и деньгами, что вскоре превратило его в предмет народного обожания.
В то же самое время по соседству, в Саверне, проживал некий прелат, чья любовь к тайнам и смелые амурные похождения привело наконец к нынешнему скандалу. Смею, таким образом, обратить высокое внимание монсеньора на то, что знакомство Бальзамо (тогда он выступал под именем Калиостро) с кардиналом де Роганом произошло именно в Страсбурге, и в указанное время, а не теперь, в Париже.
Узнав, что поблизости поселился чародей и философ, принц-кардинал Роган поспешил завязать с ним знакомство и направил своего егермейстера Миллиненса испросить у Калиостро аудиенцию.
Но насколько самозваный граф был ласков и любезен с бедняками, настолько же любил он посмеяться над знатными особами. Однако таковы люди. Именно это свойство заставляло аристократов еще сильнее заискивать перед Калиостро. Посланца кардинала он встретил весьма надменно. «Если это у князя пустое любопытство, — резко ответил он, — то я отказываюсь его видеть; если же он имеет надобность во мне, то пусть скажет». Нечего говорить, что этот высокомерный ответ не только не рассердил кардинала, но, напротив, очень ему понравился.
Неотступные униженные просьбы этого блестящего кавалера, более знатного, чем сам король, победили наконец непонятное упорство таинственного иностранца, и он, как, впрочем, следовало ожидать, согласился дать князю церкви, пэру и великому милостынераздавателю Франции аудиенцию. С того момента Роган сделался нежным другом и восторженным почитателем графа Калиостро. Ловец душ, как всегда, не промахнулся.
Вот, собственно, все, что знали о Калиостро до того, как он решил поселиться в Париже на постоянное жительство. Ходили, правда, смутные слухи, что таинственный граф обладает даром ясновидения и, кроме того, открыл эликсир бессмертия. Как утверждали некоторые, Роган сумел выпросить малую толику этого эликсира для себя и проживет теперь лет четыреста, оставаясь молодым и неутомимым… Возможно, что именно благодаря этим слухам Калиостро заинтересовался сам король. Nomina sunt odiosa,
